Структура момента

У меня было, что ответить им, всем вместе и каждому в отдельности. Я мог легко парировать каждое обвинение Октая; стараниями последних двух дней я готов был доказать свою правоту во всем: в кармане лежали деньги для Рамиза, судьба вундеркинда решена, старики получили воду... Про Алю тоже что-то можно было придумать, не из таких ситуаций я выкручивался, что-что, а врать я умел...

Но эта насквозь лживая, нелепая свадьба, на которой круглолицый негодяй вещал о красоте и величии любви, судьба бедной Али, обманутой всеми, и мною в том числе, "куриная слепота" Рамиза, обреченного на неудачу с помощью моих денег, - все это, соединившись с тем, что накопилось раньше, вдруг неожиданным толчком швырнуло меня в совершенно непредсказуемом, но единственно возможном в этот момент направлении.

- Да, это правда! - закричал я, разрушая то, что воздвигал на протяжении четырнадцати лет. - Нет у меня семьи! Нет детей... Нет машины... Нет медали... Нет званий... Нет денег! Ничего нет... Один я, один... Валенки произвожу, понимаете, валенки. И никого никуда рекомендовать не могу... И в долг дать не могу... И водопровод провести не могу... Ничего не могу... И оставьте меня в покое!

Тут Октай на всякий случай еще раз махнул рукой, и нос мой хрустнул, как перекушенное зубами куриное крылышко...

Я не стал его бить, не было никакой потребности...

Я не знал еще, как буду жить дальше, но ощущал необыкновенную легкость тяжкий, давний и оказавшийся совершенно ненужным груз был наконец сброшен с моих усталых плеч полностью, до последнего грамма. И легкость эта была такой сладостной, что ничего большего мне не хотелось.

Они, конечно, пытались меня остановить. Но, оставив Рамизу обещанные деньги, я ушел...

Окон было шесть - три с одной стороны, три с другой. Торопливо прибитые доски поддавались без особого сопротивления. Хотя бы одну ночь мне хотелось прожить в этом уже не принадлежащем мне доме моих родителей.

Я не жалел о его продаже. И вообще я ни о чем не жалел. Мне ничего не нужно было сверх того, что я получил. Надежда, чте не придется больше лгать, выкручиваться, говорить вслух одно, а чувствовать другое, что не надо будет каждый раз всматриваться, взвешивать, оценивать собеседника, пытаясь определить: многое ли он знает обо мне и не предаст ли при первом удобнем случае? - эта доставшаяся дорогой ценой надежда стоила всего, что я потерял.

Одна за другой падали на землю доски, когда-то забитые моей рукой...