Структурный гороскоп

Ну а то, что Османская империя не стала пока (и не скоро станет) государством Запада, должна была продемонстрировать убогая, ущербная имперская экономика. "Если весь мир ограничивал импорт и поощрял экспорт, то османские властители наоборот: они открыли рынок для возможно большего количества готовых изделий. Османские государственные деятели полагали, что благоденствие страны зависит от обилия товаров и их дешевизны на внутреннем рынке. В соответствии с этим Порта поощряла импорт и ограничивала экспорт. Если на внутреннем рынке начинала ощущаться нехватка тех или иных товаров, то их вывоз вообще запрещался. И наоборот, власти не чинили никаких препятствий для ввоза в страну любых иностранных товаров и предоставления иностранным купцам различного рода льгот и привилегий, включая права экстерриториальности. При этом интересы собственного купечества не принимались в расчет. В отличие от приверженцев меркантилизма османские власти не связывали с ними никакие государственные интересы" (Н. Иванов). (Типично имперское надругательство над экономическими законами и презрение к чистым коммерсантам. Кстати, чем-то все это напоминает фритредерские изыскания четвертой Англии.)

Еще одним признаком наступления именно имперского цикла является уход идеологии на вторые позиции, отказ идеологических вождей от руководства обществом и безоговорочная поддержка идеологами чисто политических целей. Например, дервиши, в восточном обществе претендовавшие бы на роль народных вождей, при Мехмеде II играли роль политруков, или комиссаров: "Дервиши толпами сопровождали турецкие войска в их захватнических походах, воодушевляли их на подвиги, разжигали в них фанатизм и ненависть к "гяурам" и сами нередко принимали участие в сражениях" (А.Новичев).

И все-таки ещё раз хочется повторить: главный признак имперского цикла это не второстепенность идеологии и не извращенность экономики, а сильнейшая, неукротимая и непобедимая внешняя политика. Мехмед II - один из сильнейших политиков в мировой истории. "За три десятилетия его правления Османское государство значительно расширило свои границы и превратилось в могущественную империю, наводившую страх на всех своих соседей" (М.Мейер).

ТРЕТЬЯ ФАЗА (1485-1521)

Всегда есть соблазн заявить о существовании мягкого варианта исторических циклов, при котором даты революций имели бы допуск: плюс-минус два или четыре года. Однако теория требует жестких формулировок, поэтому мы всегда настаивали на том, что наша последняя революция произошла не в 1991 году, а в 1989-м. Точно так же мы вынуждены настаивать на том, что смерть Мехмеда II не означала смерти второй фазы и первые четыре года правления миролюбивейшего Баязида II все-таки были ещё временем второй фазы. Другое дело, что сам Баязид II конечно же ненавидел вторую фазу, ненавидел её методы. Третья же фаза с сопутствующей ей властью номенклатуры пришла несколько позже.

Доказательством продления второй фазы в первые годы правления Баязида II является продолжение агрессивной политики на Балканах, в результате которой была завоевана Герцеговина (1483). Более за все 30-летнее правление Баязида II никаких завоеваний не было, что сделало это длительное правление почти невидимым для историков. Для третьей фазы это нормально, ведь ей не нужен всеобщий страх второй фазы, не нужен блеск четвертой фазы, не нужны глубокомысленные пророчества первой фазы. А нужно ей усыпить своих и чужих, оплести все паутиной, обездвижить все вокруг. Глядишь, в этой тишине и неподвижности произойдет упорядочение вся и всех, а также вырастут богатыри четвертой фазы.

Ну а пока что Баязиду II надо было утвердить свою власть и продемонстрировать ведущему классу, что он будет свято соблюдать его интересы. Без борьбы старое время не уступает дорогу новому. Любимцем и, по сути дела, наследником Мехмеда II был отнюдь не Баязид, а его брат Джем. После смерти Мехмеда II великий везир "по своему душевному влечению отправляет гонца не только к Баязиду, но и к Джему, чтобы дать возможность своему любимцу оспаривать право престолонаследия. Кроме того, чтобы облегчить это дело Джему, великий везир удалил из Константинополя янычар, под предлогом работ в окрестностях. Янычары почуяли уловку, возмутились, а потом добрались до великого везира и убили его" (А.Чемерзин). Признав султаном Баязида II, янычарское войско тут же потребовало прибавки жалованья. "Такое дерзкое вымогательство этих своевольников с того времени уже вошло как бы в обычай при вступлении на престол каждого нового султана. Баязид немедленно удовлетворил этих новейших преторианцев и тем явно показал свою слабость" (А.Чемерзин).