Структурный гороскоп

Как ни парадоксально, но именно этот договор, заключенный в последнем году фазы, подвел настоящий итог самой мирной фазе имперского цикла. "По существу, соглашение 944 года стало вершиной древнерусской дипломатической практики и документалистики, явилось первым развернутым письменным договором о военном союзе двух государств" (А. Сахаров). Для нас очень важно, что в новом договоре политические интересы начинают явно довлеть над интересами экономическими. Византия, по существу, признала русское влияние в Крыму, в устье Днепра. По договору Русь заступила на место Хазарии как союзника Византии. Этот союз двух государств и был в первую очередь направлен против Хазарии. А вот в экономической сфере на уступки пошла Русь. "Договор Игоря не так выгоден для Руси, как был прежде договор Олегов" (С. Соловьев). (Речь в основном о торговле.) Произошла своеобразная рокировка: Византия из имперского ритма ушла в восточный, Русь из восточного в имперский с его презрением к экономическим проблемам и преклонением перед политической мощью.

Договор 944 года можно трактовать как вещий сон на всю русскую историю. Не случайно в нем впервые появляется официальное название нашего государства - Русская Земля. Раньше понятие "Русь" определяло то какую-то территорию, то народ, то часть населения, то титул правителя, то отряд воинов и т. д. Показательно и то, что в договоре конца фазы - в отличие от договора начала фазы - господствуют уже не варяжские, а славянские имена. В договоре указывается на проникновение христианства в русское народное тело.

Так что при видимости ослабления воинственности шло быстрое продвижение по главным имперским направлениям - национальное сознание, централизация, единобожие. "Игорь в войне с греками не имел успехов Олега; не имел, кажется, и великих свойств его; но сохранил целостность Российской державы, устроенной Олегом, сохранил честь и выгоды её в договорах с империей; был язычником, но позволял новообращенным россиянам славить торжество Бога христианского и вместе с Олегом оставил наследникам своим пример благоразумной терпимости, достойной самых просвещенных времен" (Н. Карамзин).

Ну и, наконец, о событиях 945 года. "Игорь действительно хотел мира для своей старости; но корыстолюбие собственной дружины его не позволило ему наслаждаться спокойствием... При наступлении осени отправился в землю древлян и, забыв, что умеренность есть добродетель власти, обременил их тягостным налогом" (Н. Карамзин). Ну и т. д. История, изложенная во всех подробностях и всем известная, вдруг перерастает в грандиозную революцию, суровую и свирепую до такой степени, что большинство историков до сих пор не верят во все подробности Нестеровых сказаний о мести и хитростях Ольгиных. Впрочем, Ольга, её великие преобразования, её крутые и жестокие действия уже целиком во времени, а стало быть, морали и нравах второй имперской фазы, времени, в котором рубят лес, а о щепках попросту не успевают подумать.

ПЕРВАЯ ФАЗА 2 РОССИИ (1353-1389)

В далеком прошлом остались могучие преобразования Ольги, крещение Руси, Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый. Мир был потрясен не только политической мощью новой державы, но и высочайшей её культурой, невероятной для народа, почти что не имевшего истории.

По окончании имперского цикла (1053) на русскую землю вернулся восточный ритм, а вместе с ним бессилие политических структур и всесилие религиозных. 300 лет восточного ритма поставили политическую состоятельность Руси на грань возможного. Юго-запад под Литвой, северо-восток под монголом, постоянные усобицы князей ослабляли государство и разоряли население. Зато невероятно утвердилась и поднялась православная церковь, фактически взявшая власть на Руси, обеспечивая в отсутствие реальной политики единство русского народа. "Наследники уже разложившейся и уже загнивающей Древней Руси были постепенно оттеснены от власти митрополитами" (Л. Гумилев).

Каждое четвертое 36-летие восточного ритма одаривает государство и народ экономическим чудом. Не стала исключением 4 фаза второго восточного цикла (1313-1349), в которой Иван Калита практически покупал кусками политическое благополучие, пытаясь из этих лоскутков сшить новое могущество для Руси. Увы, никакое самое фантастическое богатство не заменит мощь, даруемую имперским самосознанием. Наоборот, именно на фоне богатой жизни особенно четко видно политическое бессилие.