СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Новым словом Ф. Броделя в третьем томе является его попытка представить мировую экономическую историю как чередование на протяжении пяти-шести веков господства определенных экономически автономных — économies-mondes — регионов мира, выделение Дальневосточного, Уралоазиатского, Евроатлантического континентов, в которых не только чувствуется наличие единого центра, но и ощущаются единые временные ритмы для каждого из них. И все это, вместе взятое, опять-таки подчинено исходной, основной идее всей работы-высвечиванию «переходов от одной системы к другой» (t. III, р. 69); на каждом этапе истории — от подъема итальянских городов Венеции и Генуи до промышленной революции в Англии, — автор, анализируя причины подъемов и упадков économies-mondes, выверяет в конкретно-исторической хронологической последовательности основные свои гипотезы, изложенные им в первых двух томах.

Чтение многих разделов третьего тома доставляет настоящее удовольствие. По разным причинам. Прежде всего, автору удается (разумеется, далеко не всегда и далеко не во всем) воссоздать почти зримый образ единого мира, связанного множеством самых разнообразных и иногда хорошо различимых нитей. Большую роль при этом играют не только теоретические рассуждения, цифровые выкладки, выявленные для многих регионов мира единые периоды подъемов и спадов (об их доказательности, убедительности опять-таки надо говорить особо), но' и многочисленные, умело, с любовью подобранные иллюстрации — карты, схемы, фотографии. Немаловажное значение имеет здесь и авторский пафос. Ф. Бродель постоянно дает понять, что сокровенная цель истории, ее настоящее призвание — в объяснении современности. «Прошлое, — пишет он, — всегда в состоянии сказать свое слово. Неравенство мира [современного- Ю. А] воспроизводит структурные реальности, очень медленно утверждавшиеся и очень медленно сглаживающиеся» (t. III, р. 38).

В одной из своих статей Ф. Бродель, говоря о тех возможных точках сопряжения, которые помогли бы всем наукам о человеке и обществе совместно продвигаться к единой цели постижения истины, назвал три направления: математизация, привязка к пространству, длительная временная протяженность^З6. В третьем томе он продемонстрировал, как можно применить эти методы не только в теоретическом, но и в конкретно-историческом плане, и в этом, пожалуй, одно из наиболее значимых достоинств его работы. Пространство и время перестали у него выступать в роли запоздалых пришельцев со стороны в историческое исследование, уже после того, как что-то было увидено, проанализировано, воссоздано. Они обрели свой подлинный смысл: стали формой сосуществования и изменения всех составляющих исторического движения. Важная методологическая посылка Ф. Броделя: если время и не «создает свое содержание, оно на него воздействует, придает ему форму, реальность» (t. III, р. 68) — доказала свою плодотворность.

Но в этом отношении не все разделы третьего тома написаны ровно, есть в нем и такие положения и идеи, которые покажутся советскому читателю дискуссионными, недостаточно обоснованными. Иногда целые разделы в работе Ф. Броделя даны как бы в виде эскизов или объективистских констатаций, после прочтения которых невольно возникает вопрос: «Интересно, а что же по этому поводу думает сам Фернан Бродель?» Некоторые идеи Ф. Броделя будут, очевидно, восприняты советским читателем как неприемлемые в принципе, как не соответствующие марксистскому способу анализа и восприятия истории.

В этом можно еще раз убедиться, если взглянуть на работу Ф. Броделя через призму всей совокупности идей, концептуальной и терминологической оснащенности немарксистской французской историографии 60-70-х годов.

В области экономической истории большинство исследований в этот период было сконцентрировано вокруг одной крупной проблемы: общая эволюция экономики на отрезке времени с XIV по XIX в. Главная задача исследований состояла в том, чтобы разработать модели, соответствующие различныкггипам эволюции экономики так называемого «традиционного общества» и пришедшего ему на смену «общества экономического роста». Вторая задача, вытекающая из первой, сводилась к установлению (в зависимости от региона, отдельной страны или даже различных районов одной страны) моментов перехода, взлета, отрыва (take-off), от одного типа экономики данного общества к другому.