Струна и люстра

— Оставьте на память, — посоветовала Евгения и снова села на подоконник (чтобы стрелять глазами и натягивать кофточку на пуп).

На билете Валерий усмотрел свое цветное фото, сделанное пять минут назад. С разлохматившейся прической, расстегнувшимся воротом (видимо, здесь такое разрешается!).

— Спасибо… но позвольте спросить, профессор. Везде написано «студент», а не «курсант». Разве институт не филиал военизированного училища?

— Что? А… ну, в какой-то степени филиал, но не военный…

— Вас это огорчает, курсант Зубрицкий? — ласково спросила с подоконника Евгения.

— Н-нет, но беспокоит. Я на закончил альтернативную службу, училище шло в покрытие срока, а здесь…

— В Инске вам все покроют, — утешил Илья Ильич. — Не грузитесь такими проблемами… Кстати, вам ведь сейчас положены каникулы?

— Там были положены, до июля, а здесь… я не знаю…

— В июне можете отдыхать. Но… если никуда не собираетесь, советую заглянуть на Крепостную улицу. Там расположено любопытное фортификационное сооружение, в котором ваши коллеги вместе с рабочими заняты ремонтными делами, готовят лаборатории. В добровольном порядке. И всегда рады помощникам.

— Но сегодня и завтра не ходите. Потому как суббота и воскресенье, — уточнила Евгения. — Все нормальные люди отдыхают, кроме нас…

— Да. Я… конечно… А, простите, почему в билете написано «первый курс». Я ведь перешел на второй.

— Потому что здесь другая программа… Валерий Павлович, — известила его из-за шторы Евгения. — Пока не ясно, все ли предметы по ней у вас зачтены.

— У меня есть зачетная книжка. Можно посмотреть…

— Вот и посмотрим…

Илья Ильич покосился на окно.

— Евгения, не скрипи по шелку маникюром… А курс… это же формальность… Вот… — он привстал над столом, нагнулся и в билете рядом с одинокой римской единицей поставил авторучкой вторую. Евгения за шторой, кажется фыркнула.

— Все детали нашего бытия, — продолжал Илья Ильич, — вы уясните при встречах с вашими коллегами в Крепости. А сейчас рекомендую отправиться на поиски арендованной «жэ пэ». Пока хозяйка не поселила кого-нибудь другого…

Но Валерий, оказавшись на улице, прежде всего кинулся искать какую-нибудь кафешку. В желудке стонал вакуум. Точка общепита обнаружилась быстро. Называлась она «Будьте как дома». Внутри бревенчатой комнатки пахло жареной картошкой и сосисками с капустным гарниром. Валерий взял по две порции того и другого и через полчаса выплыл наружу, чувствуя себя перегруженным лихтером на мелководье. Отдышался на замеченной поблизости скамейке. И наконец вспомнил, что надо позвонить домой.

Он пытался звонить еще вчера, с дороги, но ни квартирный телефон, ни сотовые не отвечали. Наверно, мать с Шуриком были в гостях или в театре, а мобильники отключили. Валерий (икая от сытости) достал свой старенький «Консул», снова набрал домашний номер и… вот еще забота! Выскочила надпись: «Сеть не найдена». Валерий плюнул, понажимал снова. И новое сообщение: «Poisk seti zatrudnen. Obratites' k dispetcheru Insktelenet». Валерий вспотел, пока разобрал. Потом плюнул. Где искать этого dispetcher'а, пропади он пропадом?

К счастью, неподалеку торчала ветхозаветная будочка междугородного автомата. Валерий вернулся в кафе, купил телефонную карточку, позвонил в Кольцовск. Трубку взяла мать. Валерий сообщил, что, во-первых, у него забарахлил мобильник и постоянной связи пока не будет, а во-вторых, в училище изменили программу, поэтому на каникулы он сейчас не приедет.

— Меня заслали на летнюю практику в город Инск, и, видимо, я здесь застряну надолго.

Мать даже не спросила, где этот Инск. Похоже, что сообщение Валерия не огорчило ее.

— Тогда мы не станем тебя ждать и завтра уедем с Шуриком в Геленджик, у нас горящие путевки. Починишь телефон — позвони…

— Привет Шурику, — сказал Валерий.

Шурик — это мамин муж. Он был значительно моложе сорокалетней мамы и при знакомстве с Валерием, год назад, жизнерадостно сказал: «Дружище, в полноценные папаши я не гожусь, а вот в компаньоны по рыбалке или преферансу — за милую душу». «На том и порешим», — согласился Валерий. Хотя не любил ни рыбалку, ни карты.

А с настоящим папашей Валерий общался не чаще двух раз в году — обменивались поздравлениями к праздникам. Отец уже пятнадцать лет жил в Канаде, с женой, которую Валерий никогда не видел (и видеть не стремился).

Валерий снова обосновался на скамейке (рядом с гипсовой скульптурой — девочка и мальчик верхом на крокодиле) и начал разглядывать схему на обороте бумажки-направления.