Струна истории

Возьмем такую страну как Италия. Бурное пассионарное напряжение там имело место в XI, XII и XIII вв., то есть в эпоху самого «мрачного» Средневековья до «возрожденческой» эпохи. В это время итальянцы, получившие пассионарность опять-таки с генами своих северных соседей — немцев и французов, проявили совершенно головокружительные наклонности. Жители небольших городов, по тем временам очень маленьких и слабых — Венеции, Генуи, Пизы, Вероны, Флоренции — благодаря тому, что у них развивались и юриспруденция и дипломатия, занялись такими финансовыми операциями, такой торговлей на Средиземном море и обслуживанием королей Европы, что превратились в исключительно богатые центры скопления всякого рода имуществ, богатств и людей. Многие итальянцы, уезжая в далекие страны (Марко Поло, например, в Китай попал, многие люди попадали в Англию, Францию, Швецию), становились там министрами, советниками королей. Опытные были проходимцы, эти пассионарии, и, возвращаясь, они обогащали свои родные города.

Недаром Данте писал в одной из песней «Ада»:

Гордись, Фьоренца, долей величавой!

Над землей и морем бьешь крылом!

И самый ад твоей наполнен славой!

И дальше он описывает тех воров, жуликов и негодяев, которых Флоренция дала миру и которые обогатили Италию за счет своей деятельности.

В XV в. пассионарное напряжение этих городов начало спадать, началась эпоха Кватроченто, то есть в Италии началась инерционная фаза. Появились богатые сеньоры, которые сидели в своих палаццо, следили за поведением своих жен и дочерей, выдавали их замуж и вели себя довольно пассивно по отношению к соседним городам. Активность, которая уничтожала и сжигала Италию во время войн гвельфов и гибеллинов, заменилась мелкими интригами.

Война стала делом кондотьеров, — наемных солдат, которые продавали свою шпагу и очень берегли свою жизнь. Они сражались так, чтобы сохранить свою жизнь даже ценой недостижения победы, потому что им платили не за победу, а за время, которое они проводили на военной службе. Была одна битва в Италии, в которой не погиб ни один человек, только один был захвачен в плен противоположной стороной, потому что пьяный упал с лошади. Его подобрали.

Понимаете, и это было в ту эпоху, когда во Франции разжигалась Столетняя война, когда Испания выживала последние остатки мусульман, в Германии было кулачное право, — то есть там пассионарность кипела.

В Италии она стала остывать и стала давать великолепные кристаллы, которые мы называем искусство раннего Возрождения, или гуманизм. Но сколько было гуманистов? Я подсчитал, что за сто лет Кватроченто (то есть XV в. в Италии) было пятнадцать гуманистов и столько же хороших художников. А население страны было свыше 10 миллионов. То есть эти гуманисты никак не отражали всех этнических процессов в Италии, они являлись их «отходами».

В XVI в. положение несколько изменилось. Гуманистов стало совсем мало, и они занялись, главным образом, подготовкой к изданию (тогда уже появилось книгопечатание), к изданиям тех рукописей, которые им удалось собрать в Византии, разгромленной турками. Выучили греческий язык, перевели эти рукописи на латинский язык и стали издавать в роскошных изданиях, с таким роскошным филологическим анализом, на таком уровне, который в наше время недоступен ни одному издательству мира. Это издательства Альдов и Эльзевиров. Альды издавали большие тома, главным образом, Святых Отцов — христианское чтение. Эльзевиры издавали маленькие изящные книжки для общего чтения.

Художников стало меньше, хотя они стали лучше. К этому времени относятся такие имена, как Леонардо да Винчи, Микеланджело и Рафаэль. Бенвенутто Челлини — человек этого же времени, он был невероятно пассионарный, очень талантливый, великолепный ваятель, отчаянный драчун. Его постоянно хватали за какие-то убийства, совершенные ночью на улице. Но когда немецкие войска пришли грабить Рим (а руководил ими коннетабль Бурбон, ренегат, перешедший от французского короля к немецким императорам), то Бенвенутто Челлини принял участие в защите Рима. И сам лично навел ту пушку, которая убила коннетабля Бурбона, чем он очень гордился. И после этого, когда он был во Франции, он тоже об этом писал с огромным удовольствием, потому что во Франции убийство ренегата (изменника) расценивалось очень высоко. Но таких людей становилось все меньше и меньше.