Струны

А может быть, я сама и есть эта тема? Видимо, та же самая мысль появилась и у Джетро. Он помрачнел еще больше, помолчал и решительно качнул головой:

— Не думаю, чтобы все это имело какое-нибудь отношение к нам. — Черные, как сливы, глаза неуверенно скользнули по охраннице, вернулись к Элии. — Ни об одной из предыдущих попыток не оповещали публично.

Не было даже некрологов…

— Нет, нас это абсолютно не касается, — повторил Джетро.

Но ведь касается, касается!

— Я хочу там присутствовать, — сказала Элия. Боль в висках сразу ослабла — знак одобрения.

Бренда Норт скептически поджала губы и взглянула на Джетро; тот помотал головой.

— Я должна присутствовать, — сказала Элия и почувствовала еще большее облегчение. — Я переоденусь в секунду — сколько там еще до начала?

Времени мало, совсем мало, иначе стук в голове не был бы таким тревожным, настоятельным.

Увидев, что Элия повернулась к двери, Джетро двинулся наперерез, словно намереваясь задержать ее силой:

— Я бы предпочел сохранить ваше присутствие в тайне.

— Тогда я уезжаю.

— Нет. Поездка вас утомила. Поспите, отдохните — и не беспокойтесь о переговорах. Я прекрасно со всем справлюсь.

Элия приняла царственную осанку и обратилась к Бренде, сохранявшей все это время каменную непроницаемость:

— Позаботьтесь, пожалуйста, о транспорте. Я возвращаюсь в Банзарак.

— Никуда вы не возвращаетесь, — отрезал Джетро и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Теперь Элию захлестнула искренняя, неподдельная ярость.

— Я не останусь здесь ни на секунду — если меня не пустят на эту пресс-конференцию.

— Вы можете посмотреть пресс-конференцию по телевизору. Я уверен, что ее будут транслировать.

— Нет. Я должна присутствовать там лично.

— Все выступления будут по-английски. Хватит ли вам знания языка?

Впервые в своей Жизни Элия убедилась, что “все покраснело в глазах” — не просто метафора.

— Хватит ли? А за кого вы, собственно, меня принимаете? Да, я понимаю по-английски. Я обучалась у многих англоязычных преподавателей.

Джетро растерянно моргнул.

Господи, да ведь этот лентяй попросту не подготовился толком к поездке, он же, пожалуй, не знает обо мне ровно ничего, кроме имени и титула.

— Я изучала политологию под руководством Чарлза Боземана. Экономику у Уиллса Стейвли. Теорию суперструн в Анкаре, у Гутельмана, он читал лекции то на английском языке, то на русском. Генетику в Сиднее, микологию в Невронолисе, в Великобритании. Да, доктор Джар, я говорю по-английски. И мое произношение гораздо лучше вашего. И я пойду на эту пресс-конференцию.

— Ну почему это так обязательно?

— Почему? — потрясение переспросила Элия. — Почему? — Стиснув кулаки, она перешла на крик:

— И ты имеешь наглость спрашивать меня — почему? Спрашивать меня — почему?

Джетро попятился; она следовала за ним, не отставая ни на шаг, охваченная одним желанием — ударить эту гниду, убить, растоптать. Головная боль прошла окончательно, сменилась острым ледяным ликованием. Действие! Наконец-то она может что-то сделать!

— И это ты спрашиваешь меня, ты, говноед сраный, выблядок из припортовой канавы, ты, грошовый мудозвон? И это ты спрашиваешь меня?

Ощущение срочной, настоятельной необходимости не исчезло, оно только отступило в тень ближайшей, непосредственной задачи. Теперь Элия не имела ни малейших сомнений, что идти на пресс-конференцию — ее долг, ее предназначение. И она выполнит свой долг, что бы там ни делал этот слизняк, этот засранец. Так она ему и сказала — прокричала — на трех языках. А затем — повторила еще на двух.

Она прижала Джетро к стенке, с трудом сдерживая желание вцепиться ему в глаза.

— Ради этого бессчетные поколения моих предков посылали своих отпрысков на смерть. И ты имеешь наглость усомниться в мудрости двух тысячелетий? Ты взял на себя смелость спросить меня?

Столетие демократии рассыпалось в прах перед тысячелетиями монархии. Крестьянин покорно сник перед принцессой. Джетро хватил воздух ртом и отчаянно замотал головой:

— Нет, Ваше Величество!

— Да?

Несколько озадаченная такой быстрой капитуляцией, Элия с ужасом взглянула на свои скрюченные пальцы, тянущиеся к лицу министра, опустила руки и смущенно отвернулась. Из соседней двери испуганно выглядывала Моала, одетая в розовый купальный халатик, с полотенцем на мокрой голове.

На лице Бренды Норт играла мрачноватая ухмылка.

— До объявленного начала осталось десять минут, мадам. Но я не думаю, чтобы директор Хаббард” пришла ко времени.

Элия спрятала трясущиеся руки под мышки.

— Хватит и пяти.

Она повернулась, стараясь не смотреть на Джетро, и пошла в спальню.

Ногти? Ты собиралась царапаться? И это — после стольких уроков карате?

***