Струны черной души

— Почему скрывала до сих пор?

— Потому что боялась. Он ей угрожал. И теперь она вспомнила, что он вернулся в тот день, когда она лежала в ванной после дозы лекарств. Теперь она уже уверена, что это он ей и подсыпал лишние порошки в еду, они вместе ели. И точно знает, что он и вены перерезал. Вроде предоставит улики. Типа отошла и сама во всем разобралась.

— Ты ей веришь хоть в чем-то?

— Я вижу сплав, чудовищный замес: только у нее и есть серьезная информация о гибели твоих близких, но именно она упоенно лжет, пытается торговать правдой. Причем покупателю попытается подсунуть поддельный товар. Это какой-то маниакальный синдром, который она сделала смыслом жизни. Синдром Павловой. Я поехал, пока она не изобразила попытку перерезать себе горло. Не исключено, чтобы подставить меня. Или тебя, что еще вероятнее. Она рыдала, говоря о смерти Коврова. Говорит, его убил какой-то заказчик. И еще — он был ее любовником.

— Черт подери, какая насыщенная жизнь у этой психопатки. Постарайся вернуться живым.

Глава 2 Бомба под любовь

Павлова обеспечила работой и Сергея, и следствие. Показала, что после гибели Миронова у Коврова появилась зажигалка той же фирмы, что была у Бориса.

Это очень дорогая вещь, Боря ее никогда не оставлял без присмотра — или на столе под рукой, или в кармане.

Есть особая примета. Миронов нацарапал на ней лезвием ножа крошечную букву «М».

Павлова видела ее у него в руках буквально за день до смерти.

Когда к ней пришел Ковров и прикурил сигарету такой зажигалкой, она спросила, где взял. Он ответил, что давно искал такую и, наконец, попалась относительно дешево. Но она заметила там букву «М».

Кроме того, у нее есть зубная щетка Коврова.

Он чистил ею зубы и в тот последний раз, когда после его ухода ее нашли с перерезанными венами. Она ее не выбрасывала и не мыла, может, понадобится ДНК, чтобы ей поверили, что они состояли в близких отношениях.

Его следы следствие может найти и на грязном постельном белье в плетеной корзине в ванной.

Это объясняет, почему она могла расслабиться в его присутствии, а у него была легкая возможность совершить преступление.

Лезвие, которым резали вены, следствие изъяло. На нем есть ее отпечатки пальцев. Но их мог поставить тот, кто резал, когда она уже была сонной. Если сам был в перчатках. А вот бумажную упаковку от лезвия она якобы недавно нашла на дне мусорного контейнера.

В перчатках трудно открыть такую упаковку, возможно, на ней есть отпечатки преступника.

Во всяком случае, попросила проверить: есть ли на этой упаковке ее отпечатки. Она сама ее достала в хозяйственных перчатках. Такая запоздалая, но бешеная активность и прозорливость.

Как бы там ни было, но эксперт нашел на упаковке лезвия отпечатки Коврова. Ее — нет. После смерти подозреваемого в другом городе такую улику не сфабрикуешь. Я подумала, но лень было им сказать: Павлова могла просто найти упаковку от лезвия, каким когда-то у нее побрился Ковров, или не нашла, а на всякий случай сохранила. Интриганка ведь. На отпечатке нет даты и числа. Но не сказала. Пусть роют сами.

Все закрутилось по новой.

Обыск в доме, где нашли труп: теперь искали зажигалку, которой на теле не было.

Контрольный осмотр ванной комнаты и кухни Павловой.

Она предоставила следствию свою квартиру, сама поехала на неделю в оздоровительный центр по путевке психдиспансера, где наблюдается после суицида. Обещала вспомнить все разговоры Коврова в ее присутствии по телефону, всех людей, которых она видела с ним, — для поиска следствием заказчика убийства Миронова и покушения на ее жизнь.

Заявила, что если раньше она втайне допускала, что Ковров мог убить Миронова из ревности к ней, то после его смерти она уверена: то был чей-то заказ.

Убирали свидетелей именно убийства Анатолия и Тани.

— Ты просто получил помощника в лице Павловой, — сказала я Сергею.

— Можно и так сказать, — заметил он. — Версии и улики посыпались, как из рога изобилия. Даже не знаю, почему у меня в голове постоянно вертится одно имя. Иван Сусанин. По правде говоря, я уже сам не знаю, кого мы ищем вокруг нее. Только ощущение, что случайных людей в нашем круге объектов внимания нет.

Была пятница.

Сергей поехал с группой в дом, где убили Коврова. А ко мне часов в шесть вечера приехал Игорь. Никогда еще он не приезжал так рано.

Мы посидели за кухонным столом, попили кофе с булочками, как мирная семейная пара. Затем я сказала ему, что обещала приехать к папе до ужина.

Отменить не могу, опоздать тоже. У папы строгий режим после отравления.

— Конечно, — поднялся Игорь. — Ухожу.

Поднялся, притянул меня к себе. И все медлил, и все не говорил прощальных слов. Вдруг посмотрел взглядом робкого подростка.