Струны души

А Диме там было всё лучше и лучше. Родители ему всё же купили собаку и именно ту, что он хотел. От этого Дима был просто на седьмом небе от счастья. Он был так рад этому. Он часа два, а может больше мне по телефону рассказывал всё об этой собаке. Рассказывал и о своей первой прогулке с ней, и о том, какая она красивая, умная и так далее. Он просто всё о ней рассказывал и даже не хотел замолкать. Ему очень нравилась собака, что родители ему купили, и он просто влюбился в неё. Собака очень сильно осчастливила его, и мне даже теперь казалось, что я ему не так уж и нужен, ведь у него теперь была собака, которую он так давно хотел. Но, понятное дело, что Дима мне говорил, что всё равно скучает по мне и никакая собака не может ему заменить меня. Но увидеться нам всё равно было суждено нескоро и пока что мы могли лишь созваниваться и делиться всем, что с нами происходило. Что мы и делали, а точнее в основном что-то Дима мне рассказывал, а я лишь молчал, слушал его и периодически что-то вставлял. Мне рассказывать было почти нечего, а вот у Димы происходило много всего и ему хотелось многим поделиться и многое рассказать. И я ему не мешал и просто слушал его.

Да, мы созванивались очень часто, но никакие звонки не могли заменить нормальное общение с другом. И от этих звонков мне лишь становилось ещё тяжелее и больнее. Именно после этих звонков я наиболее ярко осознавал, что больше не встречусь с Димой и не смогу с ним нормально пообщаться. Может Диме становилось легче от звонков, но не мне. Мне от них было лишь труднее, но и не говорить с Димой я не мог. Ведь он мне звонил, и я должен был ему отвечать и говорить с ним. Он был моим другом, и я не имел никакого права забывать его. Я не имел права так поступать с ним! А если я перестану отвечать на звонки Димы, это будет означать, что я пытаюсь его забыть. И Дима точно меня не поймёт и ему будет больно и обидно из-за этого. Он такого не заслужил. Он же не виноват в том, что всё так вышло, и мы больше не увидимся. Он сам не хотел уезжать, но им пришлось это сделать. И теперь оставалось лишь смириться со всем произошедшим и привыкать к новым реалиям.

Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Воспоминания о Диме давили на самое больное, и мне вновь становилось грустно и тяжело. Без него всё было не так. Мне было тяжело, где бы я ни был. И в институте, и дома, и на улице. Раньше, как бы мне ни было трудно в институте, меня успокаивали мысли о встрече с Димой. Теперь же у меня больше таких мыслей и не могло быть, а мысли, что Дима может мне сегодня позвонить, ничуть меня не успокаивали и не помогали мне. От таких мыслей было лишь тяжелее.

Я качнул головой, стараясь отогнать все эти грустные и тяжёлые мысли. Я сжал в руках гитару и продолжил играть на ней. Мне надо было отвлечься и поэтому я начал играть мелодию одной из своих песен, постепенно отвлекаясь от всех грустных мыслей и сосредотачиваясь на музыке. Мне нельзя было думать о плохом. Эти мысли были не способны что-то изменить. Поэтому я всё делал ради того, чтобы не думать об этом.

— Эй, слепой, как у тебя дела? — доставал меня Слава. Точнее говоря, пытался меня доставать, но я даже не обращал на него внимания. Я был полностью занят своими мыслями. — Что это ты какой-то грустный? Случилось что? Так поделись со мной. Я тебя с радостью выслушаю. Больше же тебе поговорить не с кем. Больше никому ты тут не нужен! С тобой тут даже больше никто не говорит! Только я. Ну, что же ты молчишь? Поговори со мной! — никак не мог успокоиться Слава. — Или ты меня не слышишь?! Алло, слепой, я с тобой вообще-то говорю! — буквально закричал мне в лицо Слава.

— Его зовут Максим! — раздался голос Вити, который внезапно оказался рядом с нами. — Ты не видишь, что он даже не хочет с тобой говорить? Может, отстанешь от него?

— А ты что опять пришёл за него заступаться? — скривился Слава. — Ну-ну! И когда тебе надоест лезть туда, куда не надо?

— А когда тебе надоест доставать его? Когда он тебе врежет?

— Шутишь что ли? — засмеялся Слава. — Как слепой может врезать мне? Он же ничего не видит! Более несусветную чушь никогда не слышал! Ну, ты, Витя, даёшь! Сегодня ты даже превосходишь себя!

— При желании он уже давно мог бы тебе врезать, — твёрдо и уверенно проговорил Витя, что даже у меня появилась уверенность, что я и правда могу это сделать. — И я уверен для него это будет легко. Надо лишь немного потренироваться и он запросто сможет это сделать.

— Мда уж, Витя! — видимо, Слава покрутил у виска. — Мне кажется у тебя с головой не всё в порядке. Пойду, расскажу твою чушь Олегу! Ну, ты даёшь! — Слава опять громко засмеялся и наконец-то пошёл прочь, оставив в покое и меня и Витю, который внезапно решил заступиться за меня.

Около минуты Витя молчал, лишь смотря на меня. Скорее всего, он раздумывал с чего начать со мной диалог. Долго думать ему не пришлось. Он наконец-то решился и заговорил:

— Что-то ты, и правда, сегодня какой-то более грустный, чем обычно. У тебя что-то случилось, Максим? Может, поделишься?