— Ладно. Давай я сниму повязку, — решительно сказал врач и снова подошёл ко мне.
Я поднял голову, и Константин Викторович начал медленно и аккуратно снимать с моих глаз повязку. И вот наконец-то повязка была снята.
— Ну, что? — не отходил от меня врач. — Как ты теперь себя чувствуешь?
Я, ничего не отвечая, начал поворачивать голову из стороны в сторону. Я ничего не видел! Перед моими глазами была лишь одна чернота и ничего кроме неё. Даже не было никакого просвета, чтобы понять, где окно. Я не видел ничего! По моим щекам потекли две слезинки, которые я не смог сдержать. Осознание того, что теперь я ещё и слепой, ударило по мне очень сильно.
Папа же быстренько убрал с моих щёк капельки слёз и приобнял меня за плечи, надеясь, что так сможет меня поддержать и успокоить.
— Я пока оставлю вас, — врач поспешил покинуть палату, оставив меня и папу наедине.
Папа ещё крепче приобнял меня и погладил по голове. Но я даже не обратил на это внимания. Я понимал, что больше никогда не смогу увидеть папу, не смогу увидеть солнце, рассвет и закат…. Я даже не увижу больше Володю, который мне всегда так не нравился. И от этого я приходил в ужас. Теперь вся моя жизнь погружалась во мрак, и изменить что-то я был не в силах. Отныне я был вынужден проживать свою жизнь вслепую, не видя этого прекрасного мира, который так любил.
— Макси, тебе надо поесть, — сказал мне папа, держа в руках тарелку с супом, который дали в этой больнице на обед. — Тебе нужны силы.
— Я не голоден, — отвернул я голову в сторону. У меня, и правда, не было аппетита, и мне кусок в горло не лез. Тем более у меня не было желания есть больничную еду, которую я не любил.
— Ну, Макси… — продолжал меня уговаривать папа.
Я же лишь покачал головой и немного отодвинулся. Я сидел на своей больничной кровати, от которой меня уже просто тошнило. Меня тошнило от всего вокруг. Мало того, что мне было скучно и совсем нечем заняться, так ещё я был вынужден едва ли не целыми днями сидеть на этой кровати. А что мне ещё оставалось? Да, я иногда ходил в туалет, но на этом всё и заканчивалось. Больше я никуда ходить не мог, разве что только с папой, но он тоже не мог сидеть со мной целыми днями. А сам я ничего не видел и не мог чем-то заниматься или хотя бы ходить по коридору. Я итак ходил, пробираясь на ощупь, чтобы ни во что не врезаться и ни в кого не врезаться. Так что я был вынужден сходить с ума от скуки на своей больничной кровати, совсем ничего не делая. Я мог только слушать музыку и всё, но у меня даже не было настроения, чтобы слушать музыку. Я слушал её лишь только тогда, когда мне становилось совсем скучно. Но сейчас хотя бы рядом со мной был папа, и я мог с ним поговорить. Только он решил зачем-то понадоедать мне с едой, которую я совсем не хотел.
— Ладно, — сдался наконец-то папа и поставил куда-то тарелку. — Может, попозже захочешь.
Не удержавшись, я фыркнул, уверенный в том, что не захочу потом этот суп. Но говорить я ничего не стал. Папа всё это время, что я лежу в больнице, постоянно меня уговаривал поесть и сейчас он точно от меня не отстанет и через какое-то время продолжит уговаривать. Не имело смысла ему говорить, что я точно не буду есть. Конечно же, я ел, но совсем немного. И сейчас мне ничего не хотелось. Я был не голоден! Я достаточно хорошо позавтракал, и теперь мне не хотелось есть. Тем более этот суп.
— Как ты тут вообще, Макси? — поинтересовался папа. — Держишься? Прости, что я не могу быть с тобой целыми днями. Я был бы рад, но всё-таки у меня ещё и работа.
— Ничего, пап, — покачал я головой. — Я всё понимаю. Это не страшно!
— Надеюсь, это, и правда, так, — как-то неуверенно проговорил папа и, взяв мою руку в свою руку, слегка сжал её. — Потому что я очень переживаю за тебя. Мне даже не понять, как тебе сейчас тяжело.
— Я в порядке, пап, — сказал я как можно твёрже. Я не хотел, чтобы папа так сильно переживал за меня. — Можешь не переживать.
— Я же понимаю, Макси, что это не так, — голос папы стал грустным. — И я даже не стану тебя за это осуждать. Ты имеешь на это полное право. На тебя так много свалилось за эти дни и…. Ты просто знай, что я рядом, и я тебя не брошу! У тебя всё ещё есть я!
— Конечно, пап, — из моей груди вырвался тяжёлый вздох.
— Хорошо, — папа погладил меня по плечу и по звуку я понял, что он встал. — Тогда может быть сейчас тебе станет чуть лучше. Тут кое-кто хочет тебя увидеть.
— Кто? — сразу встрепенулся я. Ко мне ещё никто кроме папы в больницу не приходил за это время. Конечно, с одной стороны мне этого не хотелось, ведь я всё равно никого не увижу, но с другой стороны мне хотелось, чтобы хоть кто-то меня навещал и приходил ко мне. И тот факт, что всё же кто-то пришёл ко мне, заставил меня приподняться на кровати. Мне было очень интересно кто же это.
— Сейчас поймёшь, — как-то загадочно проговорил папа и раздался скрип двери, а через секунду чьи-то шаги.