Струны любви

Увы, сейчас расставаться с Балтимором было гораздо труднее. Город его детства стал также городом Лейси. Именно здесь он потерял голову от необъяснимого влечения к этой девушке и теперь твердил себе, что не стоило терзать себя мыслями о том, как подло он поступил по отношению к Любви. Следовало смотреть на близость с Лейси как на удивительный опыт, который остался в прошлом. Да, он оставит всю эту историю позади, в прошлом, как уже много раз оставлял там Балтимор. Только так можно было избавиться от жгучего стыда и оставить в памяти только светлые воспоминания…

И самое главное: только в этом случае он мог не опасаться, что будет стучать в номер Лейси.

Это было настоящим испытанием для его характера. Элай пока не знал, какие у него чувства к ЛюбвиБезПесен — чтобы понять это, следовало сначала пообщаться с ней в реальной жизни, — но он безмерно уважал ее и был готов к серьезным отношениям. У его чувств к этой девушке пока еще не было названия, но Элай точно знал, что они очень глубоки и много для него значат. Но тогда какие же чувства он испытывал к Лейси? Восхищение, обожание, влечение и… Да‑да, любовь! Сомнений быть не могло — он действительно любил Лейси Доусон. Эта мысль ошеломила его, когда он вчера ночью стоял рядом с номером Джакса. Ведь такого никак не могло быть, и причин тому — миллион. Да Лейси и не полюбит его. Но самое главное — у него есть ЛюбовьБезПесен, та девушка, которую он должен любить. И о Джаксе забывать не следовало…

В общем, его любовь к Лейси останется в Балтиморе. На этом надо поставить точку.

И тут, вопреки всякому здравому смыслу, Элай повернулся к Лейси и Джаксу — те сидели на задних креслах. Лейси так хотела быть рядом с ним, что оставила свое обычное место и перебралась к нему сразу после того, как автобус тронулся. А до этого они болтали весь завтрак. Теперь парочка слушала что‑то на ее планшете; каждый засунул по наушнику себе в ухо, как это делают подростки в школе.

Ох, как бы ему хотелось оказаться на месте Джакса! Но нет, он не должен об этом думать. Ведь решено: Лейси — в прошлом. А ему надо двигаться вперед, надо жить будущим.

Элай резко отвернулся от Лейси — и едва не столкнулся с Сэмми, приблизившейся к нему в этот момент.

— Я тебя напугала? — Она явно развеселилась.

— Да, похоже, что так, — пробурчал Элай.

— Прости за вчерашнюю ночь. — Улыбка покинула ее лицо. — Представляю, что ты чувствовал.

— Да неужели? Ты что, действительно знаешь, каково это — сходить с ума от волнения, думая, что твой друг сейчас в больнице или лежит в какой‑нибудь канаве? — Элай сам удивился тому, с какой горечью он это сказал.

— Да, знаю, — ответила Сэмми. — Я ведь тур‑менеджер и многое повидала. Музыканты вечно попадают во всякие переделки. Но вообще‑то я имела в виду эту девушку, — добавила она, выразительно приподняв брови.

Эта девушка… Боль в груди стала сильнее. Но, конечно, Сэмми ничего не знала о его чувствах. Наверное, она имела в виду что‑то другое.

— Да, Лейси поступила безответственно. Я такого от нее не ожидал. Думал, что уже хорошо ее знаю. Похоже, ошибался. — И от этого ему тоже было больно. Очень больно.

— Нет, Лейси — очень даже неплохая. И очень добрая. Я говорила с ней сегодня утром. Она поняла, как плохо сейчас Джаксу, и решила его поддержать. Никто из вас этого не сделал. — Выходит, Сэмми имела в виду и его тоже? — Поверь, она отличная девчонка.

Элай нахмурился и проворчал:

— Ты хочешь повесить на меня чувство вины за вчерашнее? Уверяю тебя, я и так расстроен.

Сэмми внимательно посмотрела на него и тихо сказала:

— Да, ты расстроен. Но вовсе не потому, что Джакс и Лейси исчезли сразу после концерта, а потому, что эта девушка тебе очень нравится. Ее же явно привлекает… кто‑то другой. — Она повернулась и взглянула в их сторону. — Вот уж не думала, что все так закончится. — Сказав это, Сэмми тотчас вернулась на свое место.

— Я тоже не думал, — прошептал Элай.

Он отвернулся и снова стал смотреть в окно. Росшие вдоль шоссе деревья проплывали мимо, образуя повторяющийся узор. В этом крылся свой ритм, а еще — метафора его жизни, наверное. Получалось, что он хоть и передвигался, но на самом деле он не мог двигаться вперед, потому что был заперт в знакомом до боли автобусе, а за окном — один и тот же знакомый пейзаж.

От этих мыслей в голове у него закружились слова, быстро складывавшиеся в стихи: