Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

«Марксизм — не просто некая эмпирическая конструкция, каких существует не менее дюжины. Это учение представляет из себя грандиозную философскую систему, разработанную под влиянием таких мыслителей, как Гегель, Фейербах, Сен-Симон, Фурье и Прудон. Все системы подобного рода, независимо от того, насколько хорошо они согласуются с эмпирикой, должны пройти теоретическую проверку своих философских оснований, то есть должны быть опробованы на оселке эпистемологии и логики»[457].

Подобный подход, предполагающий, что критика метода является неотъемлемой частью научного исследования, — типично неокантианский.

Весной 1899 года Струве написал большую статью, посвященную социальной теории Маркса; в ней весьма убедительной критике были подвергнуты теории классовой борьбы и социальной революции[458].

В качестве основного объекта своего анализа Струве избрал locus classicus социальной теории Маркса — его знаменитый пассаж из «К критике политической экономии», в котором утверждается, что «способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще», что в определенные исторические периоды «материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, внутри которых они до сих пор развивались», и что, когда это происходит, возникшее противоречие разрешается посредством социальной революции. Анализируя это утверждение, Струве спрашивает: если действительно верно, что способ производства «обуславливает» общественные отношения, то каким образом общественные отношения вообще «вступают в противоречие» со способом производства? Каким образом следствие может уклоняться от своей причины? Почему для того, чтобы установить нормальные отношения между производительными и общественными факторами, которые, согласно базовому утверждению теории, должны превалировать по самой природе вещей, необходим социальный взрыв? И поскольку ответов на эти вопросы не сушествует, из этого вытекает, что марксистская теория социальной революции входит в прямое противоречие с базовыми принципами экономического детерминизма.

Единственным верным выводом из теории экономического детерминизма, продолжает Струве, является вывод о том, что производительные силы и социальное устройство находятся в состоянии «постоянных частичных столкновений и согласований»: как только общественные институты начинают колебаться под воздействием изменений в способе производства, начинается их пересогласование, устанавливающее новый баланс. Несоответствие между ними никогда не бывает настолько большим или значительным, чтобы привести к социальному взрыву. Поэтому процесс исторического развития идет не в сторону интенсификации социальных конфликтов (это противоречило бы принципам экономического детерминизма), но в сторону их постепенного сглаживания. Это видно на примере способа, с помощью которого капиталистическое общество постепенно приспособилось к появлению рабочего класса и социал-демократии. Общественный прогресс гораздо чаще движется путем постепенной эрозии консервативного сопротивления, чем путем обострения противоречий, ведущего к социальной революции.

«С теоретической точки зрения концепция социальной революции не только неверна и бесполезна — она вводит в заблуждение. Если термин «социальная революция» и был введен для обозначения полного переворота в общественной системе, то для современного сознания он может обозначать только постепенный, продолжительный процесс общественных трансформаций. Даже если краеугольный камень в этот процесс должен быть заложен политической революцией, то элемент, ответственный за развитие этого процесса, в конечном итоге не связан с политической революцией и прекрасно может быть воспринят без оной»[459].

Конечно, всегда остается возможность посредством coup d’état провозгласить «диктатуру пролетариата», к чему призывают якобинцы и бланкисты. В марксистской теории вообще весьма силен якобинско-бланкистский элемент, поскольку Маркс верил в «чудо политического восстания пролетариата».[460] Но захватить власть еще не значит совершить революцию: «[Диктатуры пролетариата] либо с избытком хватит для социального преобразования, либо вообще недостаточно. Чем ближе, по мере усиления рабочего класса, общество к социализму, тем меньше либо возможно, либо необходимо стремиться к диктатуре этого класса. Чем больше дистанция, отделяющая общество от социализма, тем в меньшей степени насильственные средства по установлению «диктатуры» способны преодолеть эту незрелость общества и стать средством перехода к социализму»[461].