Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной

Однако в самый канун визита тревожное сообщение пришло из Иордании: израильские вооруженные силы приведены в состояние боеготовности № 1 и к ливанской границе переброшена бронетанковая дивизия спецназначения. Туда переброшена также бригада десантников. Израильские ВВС тоже находятся в состоянии повышенной боеготовности и команды им поступают минуя радио, чтобы избежать перехвата.

Вот такая непростая ситуация складывалась перед этим тайным визитом сирийского президента. Нужно было определяться, что делать. Причем главным был вопрос о создании советских военных баз в Сирии, который в условиях разгорающегося конфликта с Израилем приобретал особую чувствительность. А согласия в советских верхах по этому вопросу не было.

По военным каналам поступила информация, что Асад поставит в Москве во главу угла именно этот вопрос. Он готов теперь пойти на создание базы ВМФ СССР в Тартусе и на базирование самолетов ВМФ на аэродроме в Тифоре. Но просит в качестве платы разместить на территории Сирии советскую авиабригаду и три зенитно-ракетные бригады, которые находились бы в подчинении сирийцев и размещались бы по их усмотрению.

Устинов доказывал, что в наших интересах создать не только базы в Сирии, но и разместить там для их защиты советские войска и боевые самолеты. Это самым надежным образом остудит воинственный пыл Израиля и продемонстрирует всему миру, что Советский Союз не бросает друзей в беде.

Однако возражал Громыко. Не вдаваясь в конкретику, он высказывался в том духе, что посылать наших солдат в Сирию никак нельзя. У нас нет возможностей обеспечить им поддержку в случае чрезвычайных обстоятельств и они могут превратиться в заложников. А это грозит втянуть Советский Союз в глобальный конфликт. Слово «авантюризм» не употреблялось, но подразумевалось.

Примирять эти две нестыкующиеся позиции пришлось Андропову. Под его личным наблюдением была срочно составлена Записка в ЦК, в которой указывалось, что нельзя соглашаться с сирийскими условиями. Это был реверанс в сторону Громыко. Но далее следовала почти дословно позиция военных: дать согласие на размещение пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) в Тартусе и для его прикрытия разместить зенитно-ракетный полк (всего 2 тысячи военнослужащих). На втором этапе, начиная с 1983 года, разместить дополнительно истребительный авиаполк, смешанный полк авиации ВМФ и развернуть зенитный ракетный полк в бригаду. Численность советских военнослужащих довести до 6 тысяч человек.

Громыко поворчал, но Записку в ЦК подписал. Она была утверждена членами Политбюро ЦК КПСС 12 мая путем опроса без обсуждения. А в Дамаск пошел краткий ответ, что ввиду конголезского визита на высшем уровне мы готовы принять президента Асада 14–15 мая.[15]

Ездят тут всякие…

Москва, вечер 14 мая 1981 года. Киевское шоссе перекрыто, и по нему к правительственному аэродрому Внуково-2 мчится кавалькада черных ЗИЛов. Это тайно в Москву для встречи с Брежневым прилетел президент Сирии Асад. Аэродром пустой — ни толп встречающих, ни оркестра с почетным караулом, ни гимнов — визит сугубо секретный. Даже сирийское посольство в Москве не знает о прибытии своего президента.

Асад выходит из самолета стройный, подтянутый, с выправкой кадрового военного и внимательно оглядывает встречающих. Их немного — Брежнев, Устинов, Громыко и в стороне, на подхвате, группа сотрудников Отдела стран Ближнего Востока МИДа. Вожди пожимают друг другу руки, обнимаются, целуются почти взасос, а потом Генсек и президент садятся в машину и кавалькада мчится назад в Москву.

По дороге у них состоялся обстоятельный разговор. Леонид Ильич то ли подзабыл, кто с ним едет, и решил, что это наш человек, то ли посчитал, что раз Асад учился когда-то в Советском Союзе в летном училище, то он почти наш, и потому начал сетовать на свою горькую жизнь:

— Вот ездят тут всякие, а мне встречать и провожать по два раза в день. Говорят, социализм строят, а у самих денег нет. Все оружие им подавай, а сделать ничего не могут, и все у меня просят.

Мудрый сириец внимательно посмотрел на Брежнева и ответил:

— В этом и есть логика национально-освободительной борьбы против империализма.

На следующий день в 11 часов в кабинете Генсека в Кремле состоялись переговоры с Асадом в узком составе. В этом кабинете сирийский президент впервые и потому с интересом его рассматривал, удивляясь скромности обстановки, столь несозвучной ближневосточным представлениям о власти. Ему показали зал заседаний Политбюро, который находился рядом, и он стал расспрашивать, кто где сидит, видимо, таким путем вычисляя, каким реальным влиянием пользуются его члены.