Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной

Начал ее Саддам Хусейн, посчитав, что исламская революция ослабила иранскую армию. «Она теперь разваливается, и победа будет легкой», — так ему доносила послушная иракская разведка. Поэтому объявление своего решения он обставил в виде грандиозного театрального шоу.

17 сентября 1980 года в Багдаде шло обычное рутинное заседание Национального собрания. Неожиданно в зале появился президент в военной форме. Он стремительно взошел на трибуну и на глазах изумленных депутатов разорвал в клочья текст Договора с Ираном, который сам согласовал с шахом в 1975 году. А пять дней спустя иракские танки форсировали реку Шат-эль-Араб и ворвались в Иран.

В тот день в Москве проходили переговоры на высоком уровне. Специальный представитель иракского президента и его заместитель Тарик Азиз доверительно рассказывал секретарю ЦК КПСС Б. Н. Пономареву о коварстве американских империалистов, но не сказал ни слова, что Ирак начал войну с Ираном. Поэтому для внешнего мира дело выглядело так, что это Советский Союз благославил Саддама Хусейна совершить нападение.

Но это было не так. Разумеется, в Кремле знали о военных планах иракского вождя. Резидентуры ГРУ и КГБ давно сообщали из Багдада, что иракская армия полностью отмобилизована и не сегодня-завтра вторгнется в Иран. Вот только точная дата была неизвестна.

Однако в кремлевских кабинетах шла разноголосица: что делать? Пономарев и Международный отдел ЦК КПСС считали, что иранская революция носит антиимпериалистический характер и, значит, отвечает интересам Советского Союза. Поэтому надо оказать сдерживающее влияние на Саддама Хусейна. Иначе оружием Ирака, — а это советское оружие, — будет наказан Иран, выставивший вон американцев.

Иракского диктатора Пономарев просто на дух не переносил, постоянно вспоминая о гонениях на иракских коммунистов. Заведующего отделом стран Ближнего Востока МИДа он однажды так отчитывал в своем большом, но неухоженном кабинете в ЦК на Старой площади:

— Это Вы писали об укреплении дружбы и сотрудничества с Ираком?[19] Зачем Вы это делаете? Нужно делать ставку на свержение Саддама Хусейна, а не крепить с ним дружбу. Любой режим лучше, чем режим Саддама Хусейна.

Но не тут-то было. Устинов и Министерство обороны, наоборот, «болели» за Ирак. Они доказывали, что отказ от помощи Ираку, с которым заключен Договор о дружбе, может подтолкнуть его к разрыву отношений с нами и к переориентации на Запад. Тем более что такие тенденции уже обозначились в экономическом и военном сотрудничестве.

А Громыко и Андропов занимали промежуточную, осторожную позицию. Конфликт между Ираком и Ираном не в интересах Советского Союза, так как вместо борьбы с империализмом эти страны втягиваются в изнурительную войну друг с другом. А победа любой из них может привести к кардинальному изменению баланса сил в этом регионе, которое будет не в интересах Советского Союза.

Громыко так рассуждал в кругу своих близких подчиненных:

— Ирано-иракская война — это не локальный конфликт в далеком, забытом Богом уголке земного шара, до которого никому нет дела. Для нас — это мягкое подбрюшье с юга. А для США — нависший вал с востока на регион Персидского залива, откуда к ним поступает нефть и который они неспроста объявили зоной своих жизненных интересов.

Теперь представим на минутку, что одна из сторон — Ирак или Иран — терпит тотальное поражение в этой войне. Это неминуемо поведет к ее распаду и к катастрофической дестабилизации всего обширного региона Ближнего и Среднего Востока. Где гарантии, что тогда американцы не вмешаются в этот конфликт и не введут туда свои войска? И что делать тогда нам? Вводить свои войска? Но не поведет ли тогда ирано-иракский конфликт к глобальному столкновению СССР и США?

Линия Громыко — Андропова в конце концов возобладала. 24 октября 1980 года Политбюро дало указание всем советским ведомствам активно проводить линию на скорейшее прекращение этой войны, не становясь на чью-либо сторону, и приостановить поставки оружия обеим воюющим сторонам — и Ираку, и Ирану.