Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Настя опять хотела было завопить про кадку, на которой они сидели вместе с «принцем китайским», но бабушкина уверенная рука не дала. Сухие пальцы пожали Настину влажную ладошку, и Настин рот послушно закрылся.

– А может, у него с ней и был роман, с этой артисткой… как же фамилия… и он ее убил… Ну, надоела, он и убил.

– Это вряд ли, – быстро и твердо сказала Марина Тимофеевна. – Уверена, что его отец, если уж он на самом деле такой большой человек, как вы рассказываете, нашел бы другой способ избавить сына от нежелательного знакомства, скажем так.

– А вдруг он псих, этот парень? Может, он и мать того… прикончил?.. Нужно в Сети почитать, что пишут, сегодня только про это убийство и говорят!

– Почитайте, почитайте, – напутствовала Марина Тимофеевна. – А потом нам расскажете!..

Сосед понял, что пришла пора откланяться, мать пошла его провожать, и бабушка с внучкой остались вдвоем.

– Ба, – сказала Настя, помолчав. – Но ведь это все… бред. И вранье!..

– Что именно, Настя?

– Про Даню! Никого он не убивал, мы с ним все время вместе были! Учится он в этой Африке вашей, а не в Лондоне и не в Монако. На футболке пятно, и кеды грязные!..

Бабушка убрала со стола тарелку и чашку соседа.

– Во-первых, мы даже не знаем, о ком идет речь. Ведь это все нам Дима рассказал, а он может… напутать!

– Ничего он не напутал! – перебила Настя. – Там все заметались, когда приехал «сам Липницкий»!

– Во-вторых, – тут бабушка пристально взглянула на внучку, – ты на самом деле веришь тому, что пишут в этом вашем интернете?

– А что такое?! – моментально завелась Настя. – Можно верить только тому, что говорят из этого вашего зомбоящика? Из телевизора?..

– Боже сохрани, – пробормотала бабушка, и мать засмеялась.

Оказывается, она не амурничала с соседом на темном крылечке под шум дождя, а вернулась в дом и теперь качалась в старинном кресле. Кресло поскрипывало.

– Для того чтобы разбираться хоть в чем-то, – начала Марина Тимофеевна, и Настя закатила глаза, – ну, например, в людях, не нужен ни телевизор, ни интернет. Нужно…

– Книжки читать, – перебила Настя, – знаю, знаю, давно в зубах навязло!.. А информация? Откуда мне брать информацию, если не из интернета? Нет, ты ответь!..

– Дима, – и бабушка кивком указала на дверь, – черпал информацию о Липницких исключительно из интернета. И начерпал!.. И ты сама возмущаешься, что все это ложь.

– Так случайно получилось!

– Ты уверена?..

– Я пойду работать, – сказала мать со вздохом. – Мне еще написать надо… много, в общем.

– Зачем ты работу домой прешь? – не удержалась Настя. – Вам небось в офисе заняться нечем ва-а-а-абще!.. На прошлой неделе ты воспоминания Геринга с собой таскала, а до этого еще биографию… как его…

– Ты выражаешься как наш сосед Дмитрий, – заметила бабушка.

Настя топнула ногой.

– Борода лопатой еще!.. И я не сосед Дмитрий!

– Биографию Курчатова я читала, – мать опять вздохнула. – Ужасно, что я вырастила тебя таким темным человеком, Настюха. Просто ужасно.

– На работе биографии читаешь, а свои отчеты таскаешь домой! Покасики, у меня послезавтра следующее прослушивание!..

Настя понеслась по лестнице, споткнулась впотьмах, сильно ушибла ногу, хотела завыть, чтоб мать прибежала ее жалеть, и не стала. Все-таки они с бабушкой ничего не понимают.

Старые.

Матери сорок лет – ужасно! Она помнит какие-то дикости, вроде пионерской организации, и что в школу обязательно нужно было таскать учебники и еще бумажный дневник!.. Сейчас, слава богу, дневник электронный. Какое унижение, попрание в правах – бумажный дневник! Мать рассказывала, что туда записывали всякие замечания, например, если она плохо себя вела!.. Разговаривала на уроке или выходила из класса! А бабушка ей потом устраивала выволочки!.. Вот Насте никто не смеет устроить выволочку! Ну… кроме бабушки, пожалуй! Ах, если б отец был жив! Он бы и бабушке не позволил! Бабушка его не особенно любила, кажется. Об этом никогда не говорили, но все же внучка чувствовала что-то такое… словно застарелую обиду или раздражение. Время от времени, довольно часто, Настя доставала книги отца – вот их она перечитала по десять раз каждую! – любовалась, вытирала пыль, вытряхивала и всегда дожидалась момента, когда бабушка Марина Тимофеевна говорила сдержанно:

– Убери выставку, пожалуйста.

Тут Настя давала всем жару.

Она кричала, что без папы жизнь – сплошное мучение. Что в семье был талантливый человек – единственный, – и он единственный, кто смог бы понять свою талантливую дочь. Но его не стало, он ушел, покинул дочь, а мать и бабка совершенно с ней не считаются. Они не пестуют и не растят ее талант. Они не помогают ей ни в чем. Они гиены – да, гиены, которые пристроились возле человеческого жилья и таскают самые сладкие куски, ведь за отцовские книжки до сих пор платят, понемножку, но платят!..

Ни мать, ни бабушка никогда с ней не спорили в такие минуты, и от этого их молчания Настя чувствовала себя отвратительно!..

Мучительно было, что они обе словно… предают отца. Никогда не восхищаются им. Не разделяют Настин восторг. Не говорят о его книгах.