Сценарий убийства

И началось. Господи, как же она его метелила! Многие мускулистые, местами спортивные мужчины искренне верят в то, что дамочки ростом около ста шестидесяти сантиметров и весом менее пятидесяти кило ничего с ними сделать не смогут. И я, каюсь, когда-то так думал, пока не столкнулся с особью подобных габаритов, которую мне было приказано захватить живой. Неслабо я тогда от той пичуги огреб, пока все-таки ее не скрутил. Синяки сходили почти месяц.

– Уф! – Бульдожка присела на стул рядом с Хилым. – Хорошо-то как!

– Рад за тебя.

– А как тебе-то по роже дать хочется!

– Это еще за что? – удивился и одновременно обиделся я.

– За все хорошее.

– Какая у нас жестокая молодежь подросла, просто ужас.

Я встал, подошел к валяющемуся и тихо постанывающему несостоявшемуся победителю.

– Как дела, дурачок?

Не разобрал, что он прошепелявил в ответ. Я раскрошил прямо на столе три таблетки, забросил их в стакан, добавил воды и протянул ему. Он попытался ослабевшей рукой отпихнуть стакан. Тогда я зажал ему нос и влил все, что было в стакане, в окровавленный, качественно разбитый рот. Потом поднял его за шиворот и поставил на ноги.

Перед тем как отключиться у себя в каюте, он попытался изложить мне очередной гениальный план, как выставить виновным за все произошедшее Серегу. Видно, это пришло ему в голову в тот самый момент, когда по ней лупили. Но он не договорил и провалился в сон. Да я его особо и не слушал.

Глава 45

Я сходил к капитану и вернулся груженым.

– Что это?

– Сама, что ли, не видишь? Два лома с аварийно-спасательных щитов.

Я постелил простыню поверх ковра, уложил на нее Серегу Хилкова и приступил к упаковке – обернул его простыней, положил сверху ломы и крепко перевязал веревкой. Присел рядом и бросил взгляд на настенные часы.

– Через тридцать минут – то есть с девяти сорока – на верхней палубе по правому борту никого не будет… Намек поняла?

– Поняла. – Девушка опять отхлебнула шампанского. – Будешь?

– Обязательно, только чего-нибудь покрепче.

– Коньяк подойдет? – Она взглянула на этикетку. – Двадцать пять лет выдержки, ого!

– По хрену. – Я как следует глотнул. – Дай сигаретку.

Она присела на стул, на котором еще недавно гнул пальцы умница Ярик.

– Скажи, ты действительно давно догадался?

– Ага. – Я сделал еще глоток. – Понимаешь, они оба – и Ярик, и Хилый – играли. Старательно, но не очень умело. А я их слушал.

– А почему мне не сказал? Мы же вроде как напарники…

– Просто опасался, что Ярик что-то заметит. Он у нас парень глазастый.

– С каким удовольствием все-таки я бы и тебе разбила морду! – с чувством произнесла она.

– Как-нибудь в другой раз.

Хилый ушел в воду почти без всплеска и ногами вперед.

– Только не плачь, – толкнула меня в бок Бульдожка.

– Постараюсь. – Я повернулся и пошел.

– Ты куда?

– Посижу на корме. – Я наклонился и взял початую бутылку.

– Пожалуй, я тебя провожу.

– Благодарю за заботу.

Я устроился в шезлонге, сделал глоток и закурил.

– Иди уже.

– Последний вопрос: ты бы его отпустил? Только честно.

– Скорее всего, да.

Девушка наклонилась надо мной.

– Ты хоть понимаешь, что он отсиделся бы у себя в Чертанове на коммунальной кухне с тараканами и начал бы старательно тебя разыскивать, чтобы грохнуть, потому что такое не прощается?

– Скорее всего, да, – как попугай, повторил я. – Но это была бы уже совсем другая история.

– Если бы я не знала тебя столько лет, решила бы, что ты слюнтяй, – вынесла приговор Бульдожка.

– Может, и так.

– А классно все-таки вы все изгадили мне день рождения!

– Точно, лучше просто некуда.

– Поэтому, когда мы вернемся, ты просто обязан отвести меня в кабак. И плевать с размаху я хотела на все правила и инструкции.

– Обязан, – не стал спорить я. – Позвоню и приглашу.

– Ты же моего номера не знаешь.

– А ты мне сейчас его скажешь.

– Тогда слушай: восемь, девятьсот три… Жаль, записать негде.

Я тяжко вздохнул.

– Хоть я и старый совок, но одиннадцать цифр как-нибудь запомню. А теперь будь человеком, исчезни.

– Так и быть. – Бульдожка сделала несколько шагов и вдруг остановилась. – А он ведь правильно сказал. Вам, всему твоему поколению, пора в отставку. Уж больно вы сентиментальны. А это первый признак слабости. – Она отпустила шпильку и растворилась в темноте.

А я остался. Сидел и хлестал коллекционный коньяк из горлышка, как какое-то плодово-ягодное вино моей юности. Мы еще называли его «плодово-выгодным», или «слезами Мичурина». Не горланил старых песен родом из той войны, не вспоминал ничего из прошлого – просто прощался с некогда хорошим парнем Серегой и кусочком себя, умершим сегодня вместе с ним.

Допив, я выбросил за борт поочередно пустую тару и докуренную до фильтра сигарету. Встал и даже не покачнулся. Вытер рукавом выступившие слезы. Наверное, это они от сигаретного дыма, попавшего в глаза.

Часть девятая

Глава 46

Россия, Москва. Два дня спустя.

Тот самый блондин, который несколькими днями ранее имел приятную беседу с неким русскоговорящим джентльменом, вышел из здания на Хорошевском шоссе и сел в персональный автомобиль.