Сценарист

Крейгтон заказал содовую с лаймом. Играла музыка. Разговоры перемежались визгом и смехом. Он пришел сюда, чтобы получить удовольствие, и получит его. И Дерек Митчелл помешать этому не сможет.

Кем мнит себя этот козел, отказываясь от такого клиента, как он? У него много других обязательств? Он слишком занят? Да ладно! Он всего-навсего адвокат, только излишне высоко вознесенный до небес.

Из офиса Митчелла Крейгтон поехал в загородный клуб, где сыграл в теннис со своим тренером, а затем отправился домой и заказал туда ужин из тайского ресторана. Он ел с подноса, одновременно смотря новый фильм по видеоплееру, которым мать поспешила заменить взятый ею без спроса. Ее мнение о фильме оказалось правильным — кошмарная жуткость. Бессодержательная попытка прославить бездарную старлетку с татуировкой — бабочкой на заднице. Из этой парочки предпочтение скорее можно было отдать бабочке.

Крейгтон смог выдержать эту муть только до середины, а потом переключился на триллер Брайана де Пальмы,[13] в котором попавшую в беду девушку пытают дрелью. Именно дрелью. Электрической. Излишне кровавый и чересчур навязчивый в смысле символики дефлорации фильм, но сцена была отмечена критиками и даже положила начало новому культу.

И вот он заканчивает день тут — «У Кристи», в новом костюме от Бриони, выглядит отлично, подчеркнуто беззаботен… Ждет появления героини своего вечера.

Долго ожидать Крейгтону не пришлось. Молодой человек успел отпить из своего стакана только два глотка, и около бара появилась она. Хрупкая, с прямыми светлыми волосами, почти такими же, как у шлюхи, которая делала ему недавно минет. Сейчас она тряхнула ими в раздражении, потому что бармен сделал вид, что не заметил ее, и взял заказ у другого человека.

Крейгтон мысленно велел ей посмотреть на него. Ему нравилось думать, что девушка выбрала его еще до того, как он подошел к ней. Ее взгляд, как будто отвечая на призыв, скользнул вдоль стойки бара и остановился на Уиллере, который небрежно облокотился на столешницу и смотрел на незнакомку не отрываясь.

Девушка не догадывалась, что все было не так, как она думала, а совсем наоборот.

Крейгтон поднял свой стакан и выгнул бровь в молчаливом вопросе. Она поколебалась, затем кивнула. Намеренно медленно, не отрывая от нее взгляда.

Уиллер встал. Он приблизился, но сначала ничего не сказал — пусть все говорят глаза. Он смотрел так, будто мысленно раздевал ее и любовался картиной, которая предстала перед ним. Женщины это обожали. Затем он наклонился и тихо сказал:

— Из всех кабаков всех городов во всем мире она пришла туда, где сижу я.

Она явно смешалась:

— Простите?..

Нет, Боджи[14] она не любит. Плохо.

— Что желаете?

— Мартини?..

Девушка сказала это вопросительно, как будто боялась, что ему захочется, чтобы она заказала что-нибудь другое. Крейгтон сделал из этого два вывода. Первое, сие заведение ей не по карману. Второе, она это знает. Прекрасно.

Когда бармен скользнул мимо, Крейгтон громко щелкнул пальцами:

— Мартини для дамы.

— Одну минуту!

Уиллер обратил на девушку все свое внимание.

— Значит, вот как это делается, — она щелкнула пальцами и улыбнулась.

— В том числе.

— У меня не получится. Я не так в себе уверена, как вы.

Он окинул девушку с головы до ног мужским взглядом и с хорошо продуманной степенью наглости сказал:

— Вам это и не нужно.

Она покраснела и скромно потупилась.

На ней была узкая черная юбка — из тех основных предметов одежды, которые являются деталью делового костюма. Куплена в магазине с умеренными ценами. В таких подбирают себе гардероб работающие женщины, живущие на зарплату.

Скорее всего, она сняла пиджак, когда вернулась с работы. Днем красный бархатный топ под ним был практически не виден, а сейчас он выглядел призывно, особенно без лифчика. Бюстгальтер барышня наверняка сняла в дамской комнате и сунула в сумочку.

Днем простая работающая девушка, вечером она превращалась в охотницу на перспективную дичь. Или на прекрасного принца? Наверное, экономит на ленче, чтобы купить кое-что, необходимое для такой охоты, — краску для волос, косметику, туфли на высоких каблуках, бижутерию. С точки зрения Крейгтона, то, чем она занималась, являлось некоей формой проституции. Кстати, под топом были хорошо видны напрягшиеся от возбуждения соски.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Эриэл.

— Эриэл… Красиво.

— Спасибо.

Наклонившись ближе, он прошептал:

— И имя тоже.

Девушка покраснела.

— А вас как зовут?

Он назвался, и Эриэл засмеялась:

— Впервые слышу такое имя.

— Это семейное имя. Ты можешь его сократить и звать меня просто Тони.

— Привет, Тони! — она улыбнулась.

Принесли ее мартини. Она отпила глоток.

— Ну как?

— Очень вкусно. Спасибо.

— Пожалуйста.

— А вы ничего не заказываете?

Он поднял стакан, который принес с собой.

— Джин с тоником?

— Просто содовая.

— Вы не пьете?

— Нет.

— Никогда?

Крейгтон покачал головой.

— По религиозным соображениям?

Он широко улыбнулся:

— Это вряд ли.

— Тогда в чем дело?

— Не люблю угнетающие психику средства.

Она посмотрела на молодого человека из-под ресниц:

— А как насчет стимуляторов?

— Мне они не нужны.