Сцены из нашего прошлого

Лежлев не стал долго глядеть на похороны, нарушавшие живой своей суетой торжественный покой кладбища, и пошел осмотреть каменную церковь во имя святителя Иоанна, построенную лет десять назад на добровольные пожертвования городского общества. У общества нашлись также средства на постройку караульной избы, но вот на расчистку рва, видимо, уже ничего не осталось. Ров был засыпан землей, и на его месте стоял деревянный забор.

Отличительной особенностью Ялуторовского кладбища было полнейшее отсутствие какой бы то ни было растительности.

Ишимское кладбище, находящееся в новомодной смежности от города, отличалось от Ялуторовского тем, что на нем не имелось никаких построек. Ни церковки, ни колоколенки. Порядок и чистота соблюдались на нем выборочно, можно сказать, не соблюдались вовсе. Да и то, как же их было соблюсти, если с северной стороны кладбищенская ограда была полностью разрушена.

Хоронили в Ишиме бесплатно, равно как и в Ялуторовске.

Тарское кладбище оказалось на удивление большим, но не менее запущенным, чем остальные. И вообще город Тара понравился отцу Михаилу больше других. Кажется он был чище и благопристойнее. Вокруг базарной площади словно часовые на параде стояли две церкви – Пятницкая и Успенская.

На кладбище, отдаленном от города на сотню сажен, имелась каменная двухэтажная церковь Тихвинской иконы Божьей матери, воздвигнутая в 1789 году иждивением коммерции советника Ивана Федоровича Нерпина, неграмотного и относительно рано умершего, но почитаемого горожанами за широкую филантропическую деятельность. Он не только выстроил в Таре три храма, но и вызолотил колокола на Казанской церкви, а еще пожертвовал на войну с Бонапартом пять тысяч рублей. И это несмотря на то, что уж Таре-то французский супостат никак не угрожал. Он до Москвы едва ли дошел, куда ему, изнеженному булыжными мостовыми и верховой ездой дошагать до сибирской Тары, где дороги проезжие по месяцу в году.

К церкви, усердием купца первой гильдии Кахтинского и коммерции советника Якова Немчинова, была пристроена сторожка для трапезников.

На кварталы кладбище не делилось, обывателей хоронили бесплатно. Отдельные могилы поддерживались в чистоте и порядке живыми родственниками. На остальных царила библейская мерзость запустения.

Над лицевой стороной тарского кладбища поднималась деревянная стена, с прочих же сторон тянулся забор из бревен.

Протоиерей отец Петр показал Лежлеву икону Тихвинской Божьей Матери, которую привез в Тару в 1594 году первый воевода и основатель города – князь Андрей Елецкий. Икона была в аршин высотой, украшена серебряной с позолотой ризой, весом в 25 фунтов.

В Кургане, куда отец Михаил добрался к началу апреля, кладбище отстояло от города на сотню сажен. Был тут караульный дом, состоящий из двух комнат, который выстроили на собственные деньги горожане. Восемь кварталов отделено было межевыми столбиками на курганском погосте, однако же плата за пользование землей не взималась, и назначение квартального обособления осталось невыясненным.

Березовское городское кладбище славилось тем, что на нем покоились бренные останки ссыльных вельмож времен Елизаветы и Петра II, процарствовавшего, как известно, всего три года и умершего четырнадцати лет от оспы, – Остермана и Меньшикова. Могилы птенцов гнезда Петровых были заброшены и провалились, большие деревянные кресты на них истлели. Забором, как и чистотою березовского кладбище похвастаться не могло.

В жалком неприглядном состоянии находилось и Сургутское городское кладбище. Случившийся в ту пору дьякон Свято-Троицкого собора Андрей Павлович Скопищев объяснил отцу Михаилу, что деревянную ограду зачали строить еще в 1879 году, и до сих пор еще не окончили.

– Кто ж денег на постройку дал? – спросил отец Михаил, вспоминая об епархиальном инспекторе и ста пятидесяти рублях, которыми он попрекал отца Иоанна.

Выяснилось, что финансировала забор все та же Тобольская епархия. Приезжал ли в сургутское кладбище проверяющий отец Михаил так и не дознался, Скопищеву о том ничего известно не было, не знал он, сколько конкретно денег было выделено на строительство.

– Рублев пятьсот, а может и больше, – просипел отец Андрей, простудившийся где-то еще третьего дня.

До Тюкалинска отец Михаил добрался к маю. Уже на подъездах со стороны города потянуло в воздухе кислым спертым запахом. Погода стояла теплая. Когда подъехали ближе и впереди замаячили бревенчатые остовы казарменных помещений, отец Михаил понял, откуда доносилась нестерпимая вонь.

Толстый слой навоза, разного рода мусора и нечистот окаймлял Тюкалинск словно древний крепостной вал и портил своим гнилым видом всю декорацию. Жители не нашли ничего лучше, как вывозить скопившийся во дворах мусор на выгон и сваливать его там, где придется.

В некоторых местах кольцо нечистот вплотную примыкало к убогим жилищам тюкалинцев, к их дворам и изгородям, увязанных большей частию из мелкого хвороста.