Сцены любви

Миранда подняла глаза вверх.

– Благодарю тебя, Господи.

Опять вспыхнула молния и ударил гром.

Глубоко вздохнув, Миранда с трудом поднялась на ноги, и ее рука оставила кровавый след на перекладине лестницы.

Из каждого стойла доносился беспокойный стук копыт и лошадиное ржание. Какой-нибудь добросовестный конюх может зайти в конюшню, чтобы проверить, в порядке ли лошади.

Она должна торопиться, забрать, как планировала, двух лошадей и уходить. Благодаря фонарю Траска она могла теперь найти гнедую лошадь, на которой приехала сюда, а в соседнем стойле должен был находиться конь Траска.

Действуя с лихорадочной быстротой, она схватила тело Траска за ноги и поволокла в пустое стойло, где он до этого прятался. Перевалив его через порог, она подтащила его к стене и прикрыла соломой. Если повезет, его могут найти только через несколько часов, а может быть, и дней. В другом стойле она схватила большую охапку соломы и, вернувшись, бросила сверху. Потом еще и еще раз. Теперь тело было полностью скрыто под грудой соломы.

Раскат грома заставил ее вздрогнуть. Она обняла себя за плечи. Она убила еще одного человека. Неважно, что он был омерзительным, жестоким варваром. То, что лежало там, в темноте, все равно было человеком, и она лишила его жизни. Она поежилась, и у нее застучали зубы.

Как во всех великих трагедиях Шекспира любой заговор заканчивался морем крови. Ее губы прошептали:

– «Ты, жалкий, суетливый шут, прощай!»[5] Тихий истерический смех сорвался с ее губ. Драматичная острота ситуации удерживала ее от того, чтобы окончательно не потерять присутствия духа. Но как рассердился бы Шрив, если бы только мог увидеть ее сейчас, стоящую здесь, в конюшне, с руками, обагренными кровью, и цитирующую «Гамлета».

Она огляделась; цепким взглядом руководителя постановки она отметила все детали сцены, и внезапно ей вспомнились слова Макбета: «Кровь смывают кровью».[6]

Кровь сержанта впиталась в земляной пол. Она оставила много следов. К счастью, возле стойла Миранда увидела ведро с водой. Она выплеснула воду на пятно, проследила, как та, смыв его, уходит в землю, а потом набросала сверху грязи и соломы.

Когда никаких следов на полу не осталось, она поднесла дрожащую руку к лицу. Она была в крови Траска. Со сдавленным криком она бросилась к стекающей с крыши струе воды и начала судорожно смывать темные пятна. Когда тошнота уже готова была поглотить ее, она подняла лицо и подставила его под струю. Она поднесла дрожащие руки к щекам, но так и не смогла заставить себя прикоснуться к ним. «Неужели эти руки никогда не станут чистыми?»[7]

С трудом сдерживая дрожь во всем теле, она подошла к стойлу и сняла седло с крюка.

Одна миля позади! Две! Миранда пересекла Вороний ручей и пришпорила гнедого. Дождь хлестал ей прямо в лицо, а холод пробирал до костей. Она уже преодолела много миль, но по-прежнему скакала так, будто за ней гналась вся американская конница. Лошади тяжело дышали, когда она наконец решила, что отъехала от Шайенна на достаточное расстояние, чтобы отпустить их на свободу.

Пустив гнедого шагом, она проехала еще с полмили. В стороне от дороги она позволила усталому коню остановиться. Соскользнув с седла, она некоторое время держалась за его бок, пока ее ноги не перестали дрожать.

Ночь была темной. Миранда замерзла и устала, но теперь Шрив был в безопасности. Даже если она не вернется вовремя, ее друзья смогут скрыться. Ее месть не станет причиной гибели невинного человека.

Она сняла сбрую с лошадей и набросила на них попоны. Сейчас они были слишком утомлены, чтобы двигаться, но к утру их усталость как рукой снимет. На прощание она потрепала по загривку гнедого и отправилась в долгий обратный путь пешком.

Горизонт начал слабо розоветь. Близился рассвет. Она взглянула на еще темное небо. Облака рассеялись. Теперь солнце высушит ее мокрую одежду, а пока ей надо идти очень быстро, чтобы не замерзнуть. Сунув руки в карманы, она съежившись зашагала по дороге.

К полудню солнце уже палило нещадно. У Миранды ужасно разболелась голова. Чувства голода она не испытывала, но за глоток воды готова была отдать что угодно. На самом горизонте от июльской жары мерцала дымка, похожая на далекий мираж.

Не имея сил идти дальше, Миранда, опустившись на землю, спряталась в тени груды камней. Ветра не было, а испарения после ночного ливня создавали впечатление турецкой бани. Сняв с головы шляпу, она прислонилась к камням и закрыла глаза.

Должно быть, она заснула или впала в беспамятство. Во всяком случае она потеряла счет времени. Постепенно в ее дремоту вторгся глухой топот копыт. Лошадей явно было много. Миранда с трудом попыталась разлепить тяжелые веки. Голова по-прежнему раскалывалась от боли, а во рту было сухо как в пустыне. Лошади. Всадники. Может быть, кто-нибудь подвезет ее.