Сцены любви

Но ее главной трагедией была бездетность. Без брака нет детей. Только месть и смерть, а теперь... Миранда осторожно повернулась лицом к Шриву. Он так красив. И все же у него на висках уже появилась седина, а линию бровей нарушили шрамы от побоев, которые останутся уже навсегда. Даже во сне его лицо выглядело утомленным. Глубокие морщины стали видны в уголках его рта и на лбу и не разглаживались, когда он спал. Они отражали его боль. Даже во сне он страдал. Она начала тихо плакать.

И в этом была виновата она. А теперь она скрывалась от правосудия и не имела морального права выйти за него замуж. Более того, она не должна была допустить, чтобы он сделал ей предложение. Федеральные власти издали приказ об ее аресте. Где-то были люди, которые искали ее и пытались установить ее личность.

Над ней висела угроза ареста. Какой-нибудь умный сыщик мог сложить два и два. Или кто-то мог ему подсказать. И тогда ей придется бежать, иначе она будет схвачена, подвергнута допросу, приговорена к смерти и повешена.

Ее воображение рисовало ей страшную картину, как в каком-нибудь эпилоге трагедии, от чего у нее все сжималось внутри и холодело сердце.

Ей следует немедленно уехать, убежать и спрятаться так, чтобы никто не мог ее найти, оставить Шрива и театр, Аду и Джорджа, свою мать, которую она только что обрела вновь, и сестру, которая с ней так и не примирилась.

Она застонала. Ей придется жить одним днем, не думая о будущем. Но при таком образе жизни не будет места для брака и семьи.

Поежившись, она встала с постели и подошла к окну. День подходил к концу. Солнце уже скрылось. Значит, время будить Шрива и отправляться в театр.

Миранда повернулась и посмотрела на него – свою единственную любовь. Какая ирония судьбы. В тот момент, когда он хотел жениться на ней, боги сыграли с ней злую шутку. Теперь она, вероятно, больше никогда не сможет выйти замуж.

Жить одним днем. На большее у нее не хватит мужества.

Рут Уэстфолл стояла на станционной платформе; резкий ветер Вайоминга развевал ее черную вуаль. Она грустно улыбнулась Голубому Солнцу на Снегу и Адольфу Линдхауэру.

– Боюсь, что мы расстаемся надолго.

– А может быть, нет, – сказал коммерсант, сощурив глаза от паровозного дыма. – Ты не думала, что когда-нибудь приедешь сюда, но все-таки приехала. Может быть, в следующий раз ты приедешь, потому что захочешь нас увидеть.

Голубое Солнце на Снегу закивала головой. Ее мудрый взгляд остановился на стройной фигуре сына, стоявшего рядом с Рейчел в стороне у багажного пакгауза.

– В третий раз ты приедешь, потому что сама захочешь этого. У тебя здесь есть друзья. – Она улыбнулась. – Может быть, даже больше, чем просто друзья. Рядом с тем местом, где ты была счастлива, может начаться новая жизнь.

– Возможно. – Рут посмотрела вдаль на пыльную улицу. Здесь все было иначе, чем в Чикаго. – Я бы не стала возвращаться домой, если бы не была уверена, что мне необходимо повидать сенатора Батлера. Он должен узнать, что планировал Бенджамин, и понять, что это дело надо похоронить.

– Чем меньше об этом будет говорится, тем скорее все забудется, – заметил Адольф.

– Он нанял частного сыщика. Этого человека необходимо отозвать, – настойчиво произнесла Рут. – Я не могу допустить, чтобы он преследовал Миранду. Бенджамин Уэстфолл омрачил ее юность. Я никому не позволю испортить ей оставшуюся жизнь.

Гудок паровоза заставил их всех вздрогнуть, хотя они и ждали его.

Взглянув на приближающийся поезд, Рейчел схватила за руку Виктора.

– Пожалуйста, не забывай меня, – попросила она. – Я закончу школу всего через несколько месяцев. Тогда...

– Не надо. – Он осторожно высвободился. – Мы уже все обсудили. Мы не можем пожениться. Я вообще никогда не женюсь.

Рейчел схватила его за плечи.

– Не относись ко мне с ненавистью. И думай обо мне хоть иногда. Думай о том, какой я стану в следующем году. – Она вздохнула. – Я ведь сестра Мирри, твоей подруги детства. Подумай о том, как сильно ты ее любишь.

– Рейчел, прошу тебя. Это ни к чему не приведет.

– Ну, она не может быть твоей, – с вызовом продолжала она. – Но я твоей быть могу.

– Рейчел...

– Ты пока еще не знаешь, но я именно та, кто тебе нужен. Та, которую ты любишь. – Ее глаза горели огнем, губы дрожали. Грохоча колесами, подошел поезд.

– Черт. – Рейчел уезжает, и он никогда больше не увидит ее. Он взял ее за руку и привлек к себе. Он позволил себе один быстрый поцелуй, одно мимолетное ощущение блаженства. Потом оттолкнул ее от себя, поспешно спрыгнул с платформы и зашагал прочь.

– Рейчел?

– Иду, мама. – С улыбкой на губах Рейчел позволила кондуктору помочь ей подняться по ступенькам в вагон. Последний прощальный взгляд, но Виктор уже исчез. Не перестав улыбаться, она прошла вслед за матерью в свое купе.

Сцена четвертая

В крови заходит солнце.[15]

Проклиная все на свете, де ла Барка устроился у стены серого здания как раз напротив служебного входа в театр «Ройал Орлеанс». Его внешний вид претерпел значительные изменения, так что теперь он не выглядел как северянин, страдающий от южной жары.