Сцены провинциальной жизни

Я был несколько озадачен. У меня мелькнула было мысль, что он, может быть, узнал что-нибудь свежее о действиях Гитлера, но мы с ним не сходились во взглядах на политику, а потому избегали заводить о ней разговоры. Болшоу относился к Гитлеру одобрительно — вернее, одобрял деятельность фюрера в принципе, но в то же время считал, что сам справился бы с нею удачней.

— Симс-то у нас опять манкирует.

Я взглянул на него с интересом.

Симс был старшим преподавателем по всем естественным дисциплинам: физике, химии, биологии, а также математике — и соответственно больше получал. Болшоу, хоть и глядел директором, был всего-навсего старшим по физике. Симс был ласковый старичок, деликатный, безобидный и страдающий астмой. Болшоу не мог дождаться, когда он уйдет на пенсию.

— Я как раз говорил на той неделе директору, — сказал Болшоу, — Симс — больной человек.

Я улыбнулся про себя такому выбору выражений. Если заболел ваш друг, вы скажете: «Такой-то заболел; у него приступ астмы». Фразу «Такой-то — больной человек» вы припасете на тот случай, когда надеетесь, что судьба устранит такого-то с вашего пути, тем самым открыв перед вами возможность существенно поправить ваше благосостояние. Вслушайтесь, как звучит: возвышенно, бескорыстно.

Болшоу был властолюбец. Заполучить Симсово место значило бы для него чрезвычайно много. Для меня — тоже немало, потому что, рассуждал я, если Болшоу достанется место Симса, трудно будет помешать тому, чтобы мне досталось место Болшоу, а с ним и прибавка к жалованью. Этим ход моих рассуждений лишь начинался. Болшоу не только силен, он коварен и лукав. И у него все козыри. До сих пор я держался, размышлял я, — по крайней мере удержался на работе, — но, может быть, не столько благодаря собственной силе духа и тактическим способностям, сколько из-за полной недееспособности директора.

— Мы с женой ходили вчера его проведать. По-моему, он совершенно больной человек. — Болшоу говорил приподнято и строго, как подобает, когда ты знаешь самое страшное. — Боюсь, он уже и сам не верит, что поправится.

Я тотчас высказал уверенность, что Симс поправится.

— Астма ведь, по сути дела, — защитный недуг. Для бедного старичка это способ на время укрыться от нашей кутерьмы. Возможно, он…

— Я все больше убеждаюсь, — перебил меня Болшоу, поддав силы голосу на несколько децибел, — что основное для человека — уверенность в себе. Она воодушевляет других.

С меня было довольно.

— А у вас вон в том человеке есть уверенность? — сказал я, показывая на мальчишку, который беззастенчиво сдувал с учебника.

Класс услышал и разом притих. Болшоу оглянулся, а я — ходу и за дверь.

Через несколько минут я проходил обратно, но Болшоу, как ни странно, не сделал даже попытки перехватить меня. Подозрительно.

У себя в закутке я сел на место и спросил ребят:

— Чем тут без меня пробавлялся Болшоу?

Фрэнк сказал:

— Заглянул проверить — может, мы здесь валяем дурака, думал подловить. Грозился, что накажет Бенни.

— А что Бенни вытворял? — Бенни только и делал, что валял дурака.

— Я, сэр, ничего! — Бенни сделал уморительно невинное лицо.

— Ничего не вытворял, верно, — сказал Фрэнк. — Ролли его облаял нарочно, это он к вам цепляется.

— Чушь, — брюзгливо сказал Тревор. — Ролли хлебом не корми, дай облаять кого-нибудь. — Он фыркнул.

Я погрузился в чтение.

Через час или около того я обратил внимание, что вся комната залита солнцем. Я встал и сладко потянулся. Размяться бы сейчас, подумал я, прогуляться бы с Миртл по полям… Я швырнул книжку на лабораторный стол и прислонился к стене. Фред и Бенни сосредоточенно считали, Фрэнк уткнулся в микроскоп; Тревор подпиливал ногти. На соседней церквушке пробили часы. Что-то подмывало меня изнутри.

— Que je mennuie![4] — вырвалось у меня.

Наступило молчание.

— Сходили бы вы проветрились, — сказал Тревор.

— Ступайте, ступайте, — сказал Фрэнк. — Кофейку попейте. У нас все будет в порядке.

— Можно по телефончику звякнуть кой-кому, — с намеком сказал Фред.

Я помотал головой.

— Это значит еще раз напороться на Болшоу.

— А вы — в окно, — сказал Бенни. — Ролли и знать не будет, что вы смылись.

Узкая створка окна в углу комнаты открывалась. Если влезть на лабораторный стол, можно было протиснуться наружу. Я проверял.

Бенни уже взгромоздился на стол и услужливо распахнул для меня створку.

— Обратно мы вам пособим, даю слово.

Я знал, что на него нельзя положиться, что он обязательно выкинет что-нибудь, а Болшоу — тут как тут, и мое отсутствие раскроется. Не было никакого смысла искушать судьбу, но искушение оказалось слишком велико.

Еще минута — и я шагал по улице в холодных лучах сверкающего солнца. Приятно дышится на воле, тем паче после утра в школе!

Глава 4 ДВЕ ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ПАРОЧКИ

Молодого человека, с которым Том ездил на дачу, звали Стив, и было ему семнадцать лет. Вы, я вижу, уже нагнулись поднять камень и бросить в Тома — советую вам, перемените мишень и бросьте его в Стива. У Стива фактически не было никаких моральных устоев.