Сципион Африканский

Подобные священнодействия ежегодно разыгрывались и в Карфагене. Августин вспоминает, что изображения сцен, следовавших за воскресением бога, были до того бесстыдны, что римские матроны в смущении отводили глаза ( C. D. II, 26, 2). Во время этих празднеств пунийские женщины отправлялись в Сикку, где был храм Астарты Эрицинской, и там занимались священной проституцией ( Val. Max., II, 6 , 15). [13]

Давая оценку пунийской религии, русский востоковед Тураев пишет: «Карфагенская религия отличалась вообще мрачным характером и не могла иметь нравственного влияния на народ, остававшийся жестоким, корыстолюбивым, недоверчивым и не внушающим доверия» [14]. ^{3}Действительно, отзывы современников о карфагенянах крайне неблагоприятны. Греки называли их алчными и властолюбивыми ( Polyb., IX, 11), римляне — жестокими и вероломными. «Мрачные, злобные, — пишет Плутарх, — они покорны своим правителям, невыносимы для своих подданных, бесчестнейшие в страхе, дичайшие во гневе, они упорно отстаивают любые свои решения; грубые, они не восприимчивы к шуткам и тонкостям» ( Praecept. ger. rei publ., 799 C — D).

Можно закончить эту часть блестящим описанием карфагенян, данным Флобером: «Все эти люди были приземистые с горбатыми носами, как у ассирийских идолов. У некоторых, однако, сказывалась африканская кровь и происхождение от предков кочевников… Некоторые носили на себе отпечаток суровой жизни в пустыне, и у них сверкали странные драгоценности на всех пальцах смуглых рук, обожженных солнцем неведомых стран… Эти старые пираты возделывали теперь поля руками своих наемных рабочих; эти купцы, накопившие деньги, снаряжали теперь суда, а землевладельцы кормили рабов, знающих ремесла. Все они были ученые богословы, а также люди, искусившиеся в обмане, беспощадные и богатые… Их огненные глаза смотрели недоверчиво, а привычка к путешествиям и ко лжи, к торговле и к власти придавала им коварный и суровый вид; они казались склонными к судорожным вспышкам гнева. К тому же влияние их божеств делало их мрачными».

БОРЬБА КАРФАГЕНА ЗА МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО

С давних пор Карфаген мечтал о мировом господстве. «Карфагену пришлось взять на себя руководство в вековой борьбе семитического элемента с арийским, — пишет Тураев. — История его есть история этой борьбы, распадающейся на два периода: греческий (до III века до н. э.), из которого Карфаген вышел победителем, и римский, окончившийся его гибелью». [15]Ареной греческого этапа борьбы была Сицилия, плодородный и богатый остров, где издавна столкнулись финикийские и греческие колонисты.

В то самое время, как персы напали на материковую Грецию, чтобы, по выражению Эсхила, надеть на Элладу ярмо, с другой стороны, с запада, на греческий мир обрушились карфагеняне. Судьбе угодно было, чтобы и там, и здесь решительное сражение разыгралось одновременно — по преданию, в один и тот же день — и окончилось одинаково: и при Саламине, и при Гимере Сицилийской варвары потерпели страшное поражение. Сам Гамилькар, вождь карфагенян, бросился в костер ( Herod., VII, 165–167). Геродот считал, что финикийцы разбиты окончательно. Но он ошибся. Через 70 лет борьбу возобновил Ганнибал, внук Гамилькара, погибшего при Гимере. В 409 году до н. э. он высадился в Сицилии и осадил Селинунт. После непродолжительного сопротивления город пал. Карфагеняне ворвались и перерезали поголовно всех жителей, около шестнадцати тысяч человек, не щадя ни возраста, ни пола. Со страшной быстротой они двинулись дальше. Пунийцы были уже у Гимеры, когда на выручку подоспел маленький отряд из Сиракуз. Было ясно, что горстка смельчаков не сможет противостоять огромным полчищам варваров. Они попытались лишь перевести население в безопасное место, ибо жестокости карфагенян не было предела. Но и это не удалось: часть населения не успела эвакуироваться. Они были убиты или захвачены в плен. Пленников, числом три тысячи человек, Ганнибал принес в жертву духу своего деда Гамилькара. Город был сравнен с землей, место, где он стоял, превращено в пустыню.

Сицилийцев сковал ужас. Ганнибал двигался уже к Агригенту. Город долго выдерживал осаду, наконец, под прикрытием сиракузского отряда все жители, бросив свои дома, бежали в соседнюю Гелу, а город заняли карфагеняне. В эти суровые для острова дни к власти пришел ловкий, жестокий, но энергичный и смелый Дионисий Старший. Он собрал все силы, но не смог остановить варваров. Пали Гела и Камарина. Жителей удалось переправить в Сиракузы. Теперь карфагенское войско ждали в самих Сиракузах. Их спас случай. В пунийском лагере вспыхнула чума. Сам Ганнибал стал ее жертвой. В таких условиях Дионисию удалось купить мир ценой огромной дани. В руках варваров остался весь юг острова, куда вернулись уцелевшие жители ( Diod., XIII, 54–62; 108–111).