Сципион Африканский

От полного уничтожения карфагенян спасла только внезапно разразившаяся гроза, заставившая римлян вернуться в лагерь. Но наутро Сципион бросился преследовать карфагенян с обычной своей стремительностью. Он уже нагонял Газдрубала, когда благодаря ошибке римского проводника тому удалось ускользнуть. Он добежал до побережья океана, римляне следовали за ним по пятам. Карфагеняне попробовали защищаться: «завязалось было сражение, но правильнее было назвать его бойней: неприятелей убивали, как беззащитных животных» ( Liv., XXVIII, 16). Пунийцы укрылись на каком-то холме; ночью, тайно от своих, Газдрубал бежал с жалкой горсткой охраны. Брошенные на произвол судьбы воины оказали римлянам слабое сопротивление и частью были взяты в плен, частью перебиты. Газдрубал добежал до Гадеса, немедленно сел на корабль и покинул сделавшуюся для него страшной Иберию. Узнав об этом, Публий оставил там Силана с небольшим войском, а сам «возвратился к Тарракону после семидесяти переходов. Дорогой он вникал в положение царьков и князей для того, чтобы каждому дать то, чего он стоил» ( ibid.). Магон и Масинисса бежали в Гадес. Войска пунийцев частью рассеялись по городам, частью передались римлянам. Это была решительная победа. Война в Испании была окончена. «Благодаря мудрости и счастью Публия Сципиона карфагеняне были изгнаны из Испании» ( ibid.).

ПУБЛИЙ СЦИПИОН В АФРИКЕ (206 г. до н. э.)

События последних месяцев стоили римлянам страшного напряжения сил. Поэтому сейчас все вздохнули спокойно, радуясь, что ужасная война закончена. «Все поздравляли Публия с изгнанием карфагенян из Иберии и уговаривали его отдохнуть от трудов и пожить спокойно после благополучного завершения войны. Публий благодарил за добрые пожелания, но тут же добавлял, что его больше всего занимает мысль о том, как бы начать войну против карфагенян. „До сих пор, — сказал он, — воевали карфагеняне против римлян, теперь судьба позволяет римлянам идти войной на карфагенян“» ( Polyb., XI, 24а). Сципион и не думал отдыхать: за этот год он сделал столько, что современные ученые долго не могли поверить, что все это произошло за несколько месяцев, а не лет. На вопросы друзей, что имеет в виду Публий, когда говорит о войне против карфагенян, он отвечал, что задумал перенести войну в Африку.

Соседями карфагенян в Африке были ливийцы. Публий считал, что только их поддержка обеспечит ему успех. Могуществом и знатностью среди местных князей выделялся Сифакс, а беспокойный нрав, непомерное честолюбие и отчаянная смелость делали достойным его соперником царевича Масиниссу, который ныне сражался в Иберии под знаменами карфагенян. С ними-то и решил завести переговоры Публий. Масинисса через Силана дал ему знать, что готов заключить с римлянами союз. Оставался Сифакс. Сципион послал ему богатые подарки, а послом отправил Лелия, которого считал совершенно неотразимым при переговорах.

Чудесная слава Публия уже перелетела моря, и вся Африка повторяла рассказы о его подвигах. Вот почему Сифакс был без меры горд, что к нему обращается за помощью такой легендарный человек, как Сципион. Он дал Лелию совершенно необычайный, ни с чем не сообразный ответ: он ничего не может сказать, пока лично не увидит вождя римлян. Ничего нелепее нельзя было представить. Не мог же Публий бросить все и лететь в Африку?! Да разве до этого Сифакс не заключал союза с римскими вождями, которых в глаза не видел? И вообще еще ни один царь, ни один правитель не выдвигал столь взбалмошного требования. Но виной тому была ослепительная слава Публия. Варвару страшно захотелось воочию увидеть героя удивительных легенд.

С таким ответом и вернулся Гай Лелий. Много сомнений и подозрений должно было возбудить предложение варвара. Не замышляет ли он заманить победителя при Илипе в ловушку, чтобы потом выдать своим друзьям карфагенянам? Ведь, говорят, Сифакс большой приятель с Газдрубалом, сыном Гескона. Можно ли доверить свою жизнь ливийцам, которые прославились вероломством и жестокостью? И потом закон запрещает военачальнику покидать провинцию. Что будет в его отсутствие с Испанией?

Если все эти мысли и смущали Сципиона, то недолго. Он принял все меры предосторожности, чтобы не подвергнуть друзей и союзников никакой опасности. Тарраконскую область охранял Люций Марций, Карфагенскую — Силан. Он рассудил, что сейчас в стране спокойно. Магон загнан в Гадес и вряд ли пожелает оттуда выйти. Масинисса изъявил желание перейти к римлянам. Что до законов и предписаний Рима, то к ним Публий всегда относился несколько легкомысленно. «Долг истинного мужа и полководца пользоваться счастьем, когда оно дается нам в руки», — говорил он. Публий принял отчаянно смелый план. Никому ничего не сказав, кроме ближайших помощников, не взяв никого, только верного Лелия, он вверил судьбу двум суденышкам и бесстрашно поплыл в Африку. Как неколебимо надо было верить в свою счастливую звезду, чтобы решиться на такой шаг!