Сципион Африканский

Он не совершал кровавых жертвоприношений и не вкушал мяса. ^{58}Тягчайшим преступлением считал он убийство животных, «связанных с нами узами братства» ( Porph. Vit. Pyth., 108). «Пифагор и Эмпедокл объявляют, что основание права — одно для всех живых существ, и возвещают, что неискупимые наказания угрожают тем, кто совершил насилие над животным» ( Cic. De re publ., II, 19).

Пифагор говорил далее, что души падают на землю из области Млечного Пути ( Macrob. Comm., I, 12), а остров Блаженных находится на небе ( Jambl. Vit. Pyth., 82). Но почему душа — это бог в нас? Отчего души падают с небес? Что происходит между перерождениями? Сколько будет продолжаться метемпсихоза и какова ее цель? На все эти вопросы помогают нам ответить поэмы другого великого ученого и чудотворца древности, Эмпедокла.

Эмпедокл был последователем Пифагора, но держался в стороне от братства. ^{59}Его слова были полны глубочайшего смысла и глубочайших прозрений. Так, он утверждал, что свет распространяется с конечной скоростью. Он был великий чародей — укрощал ветры, исцелял больных и даже воскрешал мертвых ( Diog., VIII, 67). В праздничных одеждах и медных сандалиях обходил он города, «опоясанный перевязями и цветущими венками». Мужчины и женщины, говорит он, «следуют за мной тысячами, спрашивая о пути к спасенью. Одни нуждаются в предсказанье, другие — в излечении разных болезней» ( Empedocl. B, fr. 112).

Но, несмотря на весь этот почет, он бывал задумчив и грустен. Вот как он объяснял причину своей тоски:

Существует роковой закон, древнее постановление богов,
Вечное, утвержденное великими клятвами:
Если кто-либо осквернит свои члены преступным убийством
Или осмелится нарушить клятву,
Какой-либо Демон, жизнь которого продолжается века,
Он будет бродить тридцать тысяч лет вдали от счастливых,
Принимая последовательно всевозможные образы смертных,
Переменяя скорбные пути жизни.
Сила эфира толкает вас в море,
Море извергает вас на твердь земли, земля в пламя
Неугасимого солнца, а оно бросает в вихри эфира,
………………………………
Так и я теперь изгнан богами и блуждаю,
Покорный яростной ненависти.

(Empedocl. B, fr. 115, пер. Э. Радлова)

«Все мы… — чужеземцы, гости и изгнанники. Душа находится в изгнании», — говорил Эмпедокл ( Plut. De exil., 17, p. 607 C). Дух, живущий в нас, есть, таким образом, падший ангел, который томится в земном теле, как в темнице. Он входит в земное тело «вследствие стремительной потери крыльев» ( Empedocl. В, fr. 121). Сам Эмпедокл рождался уже много раз: «некогда был я уже и юношей, и девой, был кустом и птицей, был я также рыбой немой, всплывающей из вод» ( Diog., VIII, 77). Свое первое рождение на земле, свой первый крик он описывает так: «Я плакал и рыдал, видя непривычную страну» ( Empedocl. В, fr. 118). Постоянно мучила Эмпедокла жгучая тоска по небесной родине: «После такого почета и великого счастья я, несчастный, блуждаю по лугам смертных» ( Empedocl. B, fr. 119).

С ужасом и отвращением говорит он о кровавых жертвоприношениях. Увидав человека, убивающего перед алтарем быка или барана, он в отчаянии восклицает: «Отец, схватив сына, изменившего образ, убивает его с молитвой, великий безумец! Жертва кричит и умоляет своего палача, а он не слушает кричащего, но, убив его, приготовляет в жилище преступный пир» ( Empedocl. В, fr. 137). Вспоминая, как ранее по неразумию он ел мясо животных, Эмпедокл восклицает: «Увы! Отчего не уничтожил меня жестокий день раньше, чем познали мои уста преступную пищу» ( Empedocl. B, fr. 139).

Но вот подошел срок очищения. [122]Тридцать тысяч лет окончились, и дух Эмпедокла снова обрел крылья.

«Друзья, обитающие большой город белокурого Агригента… Привет вам! Я для вас уже более не человек, а бессмертный бог», — обращается он к своим согражданам ( Diog., VIII, 62, пер. Э. Радлова).