Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Едва ли какой-либо командир так блестяще иллюстрировал смысл избитой фразы «захватить и сохранить инициативу». Со дня, когда Сципион отбросил мнение Фабия, этот памятник ортодоксии, и, вместо «главных вооруженных сил противника», [5]избрал целью Карфаген, он заставлял врага плясать под свою дудку. Мастер в умственной сфере, он добился морального распада в стане противника, вымостив себе путь к конечной цели — его низвержению — и в материальной сфере.

Результат этот менее замечателен, чем способ его достижения. Сципион почти уникален в том, что как тактик он был таким же совершенным художником, как в стратегии. О немногих военных вождях можно сказать, что их тактическое мастерство равнялось стратегическому, и наоборот. Иллюстрацией является Наполеон. Но в этой битве Сципион достиг того равновесия и сплава умственных, моральных и физических сил, которые выделяют его на страницах истории. На поле битвы при Заме Сципион не только показал способность нейтрализовать каждый замысел Ганнибала, но и обратил собственное оружие последнего против него, самого, поразив его насмерть. Перелистаем страницы истории — и мы не найдем другой решающей битвы, где два великих полководца сделали все, что умели и могли. Арбела, Канны, Фарсал, Брейтен-фельд, Бленгейм, Лейтен, Аустерлиц, Йена, Ватерлоо, Седан — все они испорчены неумением или невежеством с одной или другой стороны.

Глава 12 ПОСЛЕ ЗАМЫ

Полнота победы не оставила цели для стратегического преследования, но Сципион не мешкая приступил к моральной эксплуатации своей победы. «Заключив, что он должен привести к Карфагену все, что могло бы усилить уже царивший в городе ужас… он приказал Гнею Октавию вести туда легионы по суше, а сам, присоединив к своему флоту свежий флст, приведенный Лентулом, отплыл из Утики, направляясь к гавани Карфагена» (Ливий). Немедленное движение достигло своей цели — бескровной капитуляции, увенчав восьмилетнее соблюдение закона экономии сил возможностью избежать дорогостоящей осады.

Вблизи Карфагена его встретил корабль, увешанный оливковыми ветвями и другими символами мира и покорности. «На нем было десять депутатов, важнейших в государстве людей, которым, когда они подошли к кораблю полководца, протягивая знаки покорности и умоляя Сципиона о защите и снисхождении, он ответил только, что они должны явиться в Тунис, куда он переносит свой лагерь. Взглянув на Карфаген. — не с целью познакомиться с ним, но чтобы обескуражить врага, — он вернулся в Тунис, вызвав туда и Октавия» (Ливий). Армия на своем пути получила весть, что Вермина, сын Сифака, идет на помощь Карфагену с большими силами. Но Октавий, заняв часть пехоты и всю конницу, встретил их на марше и отбросил с тяжелыми для них потерями. Его конница блокировала все пути к бегству.

Как только был разбит лагерь в Тунисе, тридцать послов прибыли из Карфагена. Чтобы усилить их страх, их сутки продержали без ответа. Этой новой аудитории Сципион на следующий день объявил, что римляне не видят причин для снисхождения, не только потому, что карфагеняне начали войну, но и ввиду недавнего предательства, нарушившего письменное соглашение, которое они поклялись соблюдать.

«Но ради себя самих и в рассуждении военной фортуны и общей связи между людьми мы решили быть милосердными и великодушными. Это будет очевидно также и вам, если вы оцените положение правильно. Ибо вы не должны считать странным, если мы наложим на вас тяжелые обязательства, или потребуем от вас жертв, но скорее должны удивляться, если мы окажем вам милости, ибо Фортуна, из-за вашего собственного дурного поведения, лишила вас какого-либо права на жалость или прощение и отдала вас в руки врагов ваших».