Сципион Африканский. Победитель Ганнибала

Едва он завершил этот маневр, как часовые доложили ему, что мимо проходит карфагенский флот. Он сразу же понял план противника и заключавшуюся в нем опасность, зная, что его корабли, нагруженные осадными машинами и частично переоборудованные в транспорты, не годятся для морской битвы. Без колебаний решил он отразить угрозу и двинулся форсированным маршем назад к Утике. Готовить корабли для боя не было времени, поэтому он придумал план поставить военные суда на якоря поближе к берегу и защитить их четырьмя рядами транспортов, связанных вместе цепями в плавучую стену. Он также перебросил трапы с одного транспорта на другой, чтобы войска могли свободно передвигаться вдоль линии, а между транспортами оставил узкие проходы для мелких гребных судов. Затем он разместил на транспортах тысячу отборных бойцов, в изобилии вооруженных метательным оружием, — предвидя современную доктрину использования в обороне повышенной огневой мощи взамен недостаточных людских ресурсов.

Благодаря медлительности карфагенского флота и дальнейшей задержке, из-за попытки карфагенян навязать битву в открытом море, чрезвычайные оборонные меры удалось завершить вовремя. Карфагенянам пришлось нападать на необычный боевой строй, кораблями атаковать стену. Преимущество в численности частично обесценивалось тем, что транспорты возвышались над водой выше, чем карфагенские суда, — так, что карфагенянам пришлось бросать дротики вверх, а римлянам, напротив, сверху было легче целиться, а оружие, брошенное сверху, приобретало большую убойную силу. Но попытки высылать через промежутки между транспортами легкие гребные суда для атак на карфагенские корабли — средство, очевидно почерпнутое Сципионом из сухопутной тактики, — не увенчались успехом и фактически мешали обороне. Надвигавшиеся корабли карфагенян просто опрокидывали их, благодаря своему весу и инерции, а на поздних стадиях битвы мелкие суда так смешались с кораблями противника, что мешали огню с транспортов.

Отбитые во фронтальной атаке, карфагеняне попробовали другую тактику, забрасывая на транспорты длинные балки с железными крючьями, прикованные цепями к собственным кораблям. Им удалось выволочь из первого ряда несколько транспортов — римляне едва успели перепрыгнуть на вторую линию судов. Но взломать удалось только одну линию, и противодействие было столь суровым, что карфагеняне решили удовольствоваться ограниченным успехом и отплыли назад в Карфаген. Они тащили с собой на буксире всего шесть захваченных транспортов, хотя, без сомнения, в бухте дрейфовали и другие суда, потерянные римлянами.

Не оправдавшись здесь, надежды карфагенян были разбиты в другом месте, ибо силы преследования, посланные вдогонку Сифаку, достигли своей цели и отрезали, наконец, опору карфагенской мощи в Африке. Успех означал нечто еще большее, ибо Сципион получил доступ к тому нумидийскому источнику человеческих ресурсов, к которому так долго стремился и в котором нуждался, чтобы набрать достаточно сил для решающего удара.

Преследуя Сифака, Лелий и Масинисса после пятнадцатидневного марша прибыли в Массилию (наследственное царство Масиниссы, из которого его изгнали) и выгнали гарнизоны, оставленные Сифаком. Последний отступил еще дальше на восток в собственное царство, Массесилию — современный Алжир — и там, подстрекаемый женой, набрал свежие силы из обильного населения своих владений. Он попытался организовать их по римскому образцу — воображая, как многие копиисты в военной истории, что подражание внешнему устройству откроет ему секрет римских успехов. Войско его было достаточно велико, фактически достигнув первоначального уровня, но оставалось еще совсем сырым и недисциплинированным. С ним он двинулся против Лелия и Масиниссы. В первой кавалерийской схватке численное превосходство сказалось, но преимущество было потеряно, когда римская пехота встала в промежутках между конными отрядами. Вскоре неопытные войска дрогнули и побежали. Победа объясняется, в сущности, превосходством в обучении и дисциплине, а не тонким маневром, характерным для всех сражений Сципиона. Ввиду этого стоит отметить, что некоторые историки не упускают случая намекнуть, что Сципион более обязан своими успехами своим способным офицерам, чем самому себе.