Сципион Африканский

Во время стычек с галльскими племенами он захватил много пленных. Отобрав из них наиболее юных и сильных, он принялся их старательно мучить: морил голодом, надевал непомерно тяжелые оковы, жестоко избивал и вообще подвергал таким мучениям, что даже его воины, отнюдь не склонные к чувствительности, под конец стали жалеть несчастных. И вот тогда он вывел их на середину перед войсками, сложив перед ними великолепное вооружение и поставив рядом прекрасных коней. Оборотясь к пленным юношам, он спросил, не найдется ли среди них двух смельчаков, которые сейчас на глазах всего войска вступят между собой в единоборство. Победитель получит в награду все это — он указал на коней и оружие — и свободу, побежденный — смерть, как избавление от ежедневных мук. Все, как один, выступили вперед. Бросили жребий. И вот на импровизированную арену вышли двое счастливцев, а товарищи их плакали от зависти к ним и жалости к себе. И когда один пал, они одинаково славили и победителя, и мертвеца у его ног. И все воины, столпившиеся вокруг, начали жалеть оставшихся в живых, а мертвого называли счастливцем.

И тогда Ганнибал обратился к ним. Нам, сказал он, предстоит такое же состязание, мы должны победить или умереть, и наградой нам будут не лошади и плащи, а все богатства Рима и величайшее блаженство, о котором только могут мечтать люди. На родину нам возврата нет — нас разделяют непроходимые горы и реки.[25] Если же мы живые попадем в руки врага, нас ждет участь этих вот пленных, которые считают смерть избавлением (Polyb., III, 62–64).[26]

Враги сошлись для битвы. Это было в 218 году до н. э. у реки Тицин. Ганнибал наголову разбил римлян. Сам консул был тяжело ранен и спасся только благодаря мужеству своего сына. Римляне поспешно отступили за Пад. Рана консула оказалась не опасной, но тяжелой. Он не мог вставать и руководить военными действиями. Между тем находились они в Галлии, население которой ненавидело римлян после недавних войн. Воспользовавшись случаем, они перешли к Ганнибалу. В этот тяжелый момент в лагерь к Публию явился коллега.

Второй консул Тиберий Семпроний Лонг должен был высадиться в Африке и осадить самый Карфаген. Но события развертывались так быстро, что римляне просто не успевали опомниться. «Только что затихли разговоры о последней новости, взятии Закинфа карфагенянами, едва римляне приняли соответствующее решение и послали одного из консулов в Ливию… а другого в Иберию… как пришло известие, что Ганнибал уже в Италии». «Смущенные неожиданностью событий» римляне немедленно отозвали Тиберия. Разумеется, до Африки он не доехал. Его застали в Сицилии (Polyb., III, 61, 8–9). Едва римляне осознали, что враг в Италии, им сообщили о поражении консула Сципиона. Впрочем, он дал известие о битве с неопределенным результатом. В городе поняли, что это поражение, но не слишком серьезное.

Римляне очень удивились, но не испугались. Им казалось, что всему виной ошибки полководца и измена галлов. Когда же вернулся Тиберий и они увидели грозные легионы, они и вовсе успокоились, уверенные, что один вид их решит исход сражения (Polyb., III, 68, 9–12). И сам Тиберий горел желанием вступить в бой. В душе он сваливал вину за поражение на коллегу и не сомневался, что уж он-то победит. Кроме того, приближалась зима — время вступления в должность новых консулов. Тиберий боялся, что им пришлют преемников, а они так и не совершат ничего славного.

Своего коллегу он застал все еще больным — тот не вставал с постели — и настроенным совершенно иначе. Публий понял, что Ганнибала не разбить ни ему, ни Семпронию. Но он пришел к мысли, что время — союзник римлян, а не карфагенян; что армия Ганнибала будет постепенно таять. Он говорил, что лучше переждать зиму: галлы непостоянны, они опять переметнутся к римлянам, а легионеры в это время будут непрерывно тренироваться. Ибо Сципион уже понял, что далеко его воинам до закаленных жестокими боями солдат пунийца. Но Тиберий этого не понял или не хотел понять. И он выступил против карфагенян.

Ганнибал с радостью пошел навстречу Тиберию, ибо он «разделял взгляды Публия на тогдашнее положение дел», замечает Полибий (Polyb., III, 70, 9). Римлян ждало новое тяжкое поражение. Это было у Требии. Теперь они ясно увидели, что им угрожает смертельная опасность. Вся Цизальпинская Галлия была уже в руках врага. Их объял страх, и, как часто бывает во время паники, они ухватились за самое безумное средство спасения. Консулом был выбран Гай Фламиний.