Стуча в твоё сердце (СИ)

— Клешни убери, придурок! — ору на всю мощь горла. Потому что сделать больше ничего не могу. На что бандит только ржёт и шлёпает несколько раз по мягкому месту.

Хочется плакать. Очень! Хочу стать обратно маленькой девочкой и забраться на колени к папе. Нажаловаться на всех, и уткнутся в плечо самому дорогому мне человеку. А ещё упасть в объятья трактора… Нет, нет, он предал меня. Даже после, того что между нами было. Не нужно сейчас думать о нём! Нужно думать, как выбраться живой!

Пока я копалась в своих мыслях и чувствах, меня вынесли на улицу. Жадно вдыхаю свежий воздух после заключения. Для меня он, словно сладкая вата, которую поставила в рот и она растаяла.

Бритоголовый ставит меня на ноги и открывает багажник. У меня есть неодолимое желание просто рвануть. Убежать куда глаза глядят. Но мои ноги связаны так туго, что я не могу пошевелиться. Багажник внедорожника открывается и меня запихивают внутрь, предварительно заклеив рот скотчем.

Как только захлопнулась дверь багажника и стало темно, я начала и в правду паниковать. Страх и безвыходность сковали моё сердце и душу. Мысли о том, что я могу быть беременной и по моей вине ребёнок не увидит мир, ввели меня в отчаяние. Слёзы полились сами по себе. Сердце начало болезненно ныть, а мозг просто отказывался верить, что эти минуты последние в моей жизни. Я же молодая, мне только двадцать четыре! Нет, я не буду думать о смерти. Пусть она меня боится, а я буду продолжать бороться до последнего вздоха!

Резкое торможение внедорожника… и я болезненно впечатываюсь головой в железо. Вдруг становится очень светло и меня поднимают в воздух. В глазах только пятна и вспышки. Толком ничего разглядеть не могу, только силуэты. Заносят в помещение. По эху понятно, что оно пустое и очень большое. А вонь стоит такая, что меня начинает тошнить!

Резко ставят на ноги. Голова кружиться, и я падаю на землю под звонкий хохот бандитов. Пошевелиться не могу, и встать тоже. Так и лежу до тех пор, пока моя голова приходит в норму. И я натыкаюсь взглядом на свою копию, только мужского пола и лет так на пятьдесят старше.

— Знакомься, это твой дед! — схватив меня за волосы, шипит в лицо мама. С каждым мгновением усиливает агрессию. Тянет к верху, и я собрав все силы, поднимаюсь на ноги. При этом не издав ни одного доказательства боли.

— Оставь девочку. Ты хотела меня, вот я здесь. Отпусти, пусть уходит! — приказывает дедушка. Думаю, он и есть отец моей настоящей мамы.

В мгновение мне стало невыносимо обидно. За всё: несправедливость, мою жизнь, прошитой фальшей и болью. Почему я и моя мама, настоящая мама, должна страдать и страдала всю жизнь? За ошибки своего отца и моего деда? Что он сделал этой женщине, которой я считала мамой???

Сердце моё начало обливаться кровью, а душа покрываться осадком пыли несправедливости. Отворачиваю голову в сторону. Не хочу смотреть на человека, который целую жизнь живёт ради мести! Но смотреть на старика не менее больно.

— Отпустить? Шутишь? Я же хочу воссоединить семью?! Жаль, конечно, что мамашу не нашли. Но я найду, чего бы мне этого не стоило! — посыпает словами мама быстрее, чем мой мозг понимает смысл сказанного.

— Хоть развяжи её. Пусть встретит смерть с высоко поднятой головой как Грекова! — ледяным голосом произносит мужчина. А меня его слова режут в сердце копьём. Где-то там, в глубине души я верила, что он меня пришёл спасти. Но нет, я и в правду никому не нужна!

— Грек, склад окружён. Не думай что удастся смотать калоши! Но я выполню твою «последнюю» просьбу! — хватает за краешек скотч и резко дёргает содрав его одним движением.

Адская боль пронеслась по моему лицу. В глазах потемнело, и я начала шататься. Но как только почувствовала прикосновение чего-то холодного к запястью, тут же пришла в себя.

— Видишь, какая я послушная дочь, не то что твоя Варенька? Она удрала тут же, как только ты начал жить не по её сценарию. А я всегда была послушной, и с радостью породнилась бы с семьёй Тихомировых. Но ты отказался от меня! Бросил гнить в трёшке с мамой и её любовниками?! Чем я хуже их? — выплёвывает словно яд с уст. Бритоголовый освободив меня от верёвки, крепко держит за предплечья. А мама всё так же дёргает меня за волосы.

— Ты мне не дочь! И это известно всем! — мама начинает смеяться. А я понимаю, что мне надо начинать думать мозгами. Иначе меня точно воссоединят с семьёй.

Глазами осматриваю помещение. Большой склад… Здесь я никогда не была. Без понятия, где нахожусь?! Ящики и бочки валяются по всему складу. Три амбала и мама. А напротив на расстоянии трёх метров стоит дед. Одетый в длинное пальто, блестящие ботинки и причёска «привет из девяностых». Но выход достаточно близко. И подобрав нужный момент, можно улизнуть.

— А знаешь, мама так и говорила. Что ты никогда не признаешь меня! А мне и не надо! Я хочу только твоё богатство. И ещё выполнить последнюю волю своей мамы! — произносит почти без эмоций.

— И какое оно, последнее желание твоей мамы? — лицо мужчины словно из глины. Не дёрнулся ни один мускул!