Студент(ка) в Академии льда (СИ)

В нем, среди всполохов и перемигивания всех частей огня я рассмотрела с удивлением настоящую картинку, которая двигалась, жестикулировала и была очень похожа на настоящее кино, только снятое в черно-белом варианте. Это было изображение со стороны, причем сцены, которая была мне хорошо известна. Вот Линдси говорит мне обидные слова, вот мое лицо перекосила настоящая гримаса ненависти и злости, вот я выливаю на нее пунш и выбегаю из зала.

Картинка сменилась, и я увидела, как сижу в томном одиночестве, прикладываясь к графинчику с коктейлем в темном закутке у лестницы, на замшелом подоконнике, совершенно не боясь испортить свое белоснежное с красными маками платье от Прада, и тут же замечаю след, который ведет меня вперед. Как Алиса из сказки Льюиса Кэролла, я следую за пляшущим огоньком, открываю дверь и стою, разговаривая с настоящим, живым огнем.

И тут картинка меняется. Она становится цветной, что даже удивительно после того, что я видела. Монохром разбивает множество радужных цветов, и это открытие сначала буквально режет глаза, а после, вглядевшись, я понимаю, что происходит: я вижу Линдси. Она одна в своей комнате, с ненавистью срывает испорченное платье. Подходит к зеркалу. Долго смотрит в свое отражение, вытирает салфетками поплывший от пунша макияж.

И тут вдруг отшатывается от него.

Я неосознанно понимаю, что происходит и тоже делаю шаг назад, цепляясь за ручку двери с обратной стороны.

Мне страшно и жутко.

Потому что я вижу, как вспыхивают, словно сухие травинки, ее волосы. Они горят, полыхают, жарят сильнейшим огнем, и Линдси начинает метаться по комнате, призывая помощь, которой, конечно же, нет — ведь в комнате она одна.

— Нет! Нет! — кричу я прямо вперед, и тут же буквально прихожу в себя. От ужаса и страха сознание становится ясным и зеркальным, свежим и чистым.

— Нет! Я забираю свои слова назад! — кричу в ярости прямо в глубину комнаты, а от моих слов огонек разрастается, становится больше, шире, шире, и уже буквально выходит за пределы своего каменного алтаря, рассыпаясь снопами искр. — Не хочу! Нет! Пусть все у Линдси будет как прежде!

Я отшатываюсь назад и со всей силы хлопаю дверью, а чтобы она закрылась получше, припечатываю ее плечом. Изнутри комнаты слышится шипение, будто бы на костер плеснули водой, и дверь начинает ходить ходуном.

— Нет! Нет! — кричу я, а сама упираюсь ногами и руками, чтобы то, что осталось в комнате не вырвалось наружу. — Ни-за-что!