Студент по обмену, или Принцесса с сюрпризом

– Ты всегда отличался сообразительностью, Барадиэль. И сейчас выкрутился, вспомнив пункт, который не применялся уже двенадцать с половиной тысяч земных лет. Хорошо. Ты – его ангел-хранитель, недосмотр – твой, вот и сам исправляй его, – произнёс первый ангел и пропал.

– Прости, братиш, с кем не бывает, – обезоруживающе улыбнулся персональный хранитель.

– Ага, – только и смог произнести, ещё не до конца поверив в то, что увидел и услышал.

На Барадиэля я, как ни странно, мог смотреть спокойно: он не сиял, словно маленькое солнце. В такой же белой хламиде, как и первый, с плазменными крыльями, блондинистой шевелюрой и яркими глазами цвета голубого топаза на идеально красивом лице, он казался ближе, роднее, чем тот, первый, и не вызывал во мне такого трепетного благоговения. Напротив, весёлые чёртики, скакавшие в его взгляде, говорили о родстве наших душ, если это можно так назвать.

– Ладно, в виде бонуса за мой косяк могу исполнить твоё желание. В пределах разумного, конечно. Какую жизнь ты хочешь прожить?

Вот ведь спросил! Хорошую. Весёлую. Чтобы не бедствовать и не считать копейки до зарплаты. Я растерялся. Что можно просить, а чего нельзя?

– Ээээм… – проблеял невнятно.

– Ладно. Я понял. Скучать ты точно не заскучаешь, обещаю. Ну… и с деньгами будет всё в порядке, – сказал он, прислушиваясь к чему-то своему. – Погоди-ка секундочку, я скоро вернусь.

Мой ангел-хранитель исчез на несколько мгновений, а затем появился вновь, но уже не один. Рядом стоял прозрачный силуэт ребёнка, кажется, девочки. Со словами: «Нам надо торопиться», – Барадиэль схватил меня за руку; сознание снова погасло.

Запах. Это первое, что я почувствовал, когда очнулся. Он мне сразу не понравился – какая-то дикая смесь приторных женских духов или восточных ароматических палочек, жареного мяса, приправ, а ещё давно не мытого тела, но без ожидаемого резкого запаха пота. Вот ведь вчера нажрался-то! И куда меня с перепоя занесло? Лежать, вроде, мягко, однако воспоминания приходить не спешили. Голова, как ни странно, совершенно не болела, хотя во рту было… Там, похоже, не один кот насрал, а целая стая бездомных, грязных и злых кошаков с городской помойки справила все свои физиологические надобности. Я поворочал во рту языком. Зубы явно давно не чищены. Это сколько же я в отключке провалялся?

Помню – пили. Обмывали почти всей группой окончание семестра. Потом – пели в караоке-клубе. К нашей дружной мужской компании присоединились какие-то левые девчонки, тоже не сильно трезвые. Может, потом какая-то из них меня подзасняла. Или я – её. Но этот запах! Вроде бы, бомжих среди них тогда не наблюдалось, хотя бомжихи наверняка пахнут ещё колоритнее.

О! Следующее воспоминание соизволило всплыть в памяти: мы стояли на остановке и горланили песни, пугая прохожих и пытаясь тормознуть хоть какую-нибудь машину. Такси проезжали мимо, не рискуя останавливаться и связываться с неадекватными молодыми людьми. Себе дороже. Либо в табло настучат, либо денег с них не дождёшься. С нас, то есть… Нуууу… не дождёшься… И что? Мы – бедные студенты… Да, о чём это я? О таксистах. Правильно. Козлы они все. За бесплатно никто работать не соглашался. И зря. Люди должны помогать друг другу в тяжёлых жизненных ситуациях.

Ещё картинка: бредущий я по практически пустынной улице. Ага, решил идти домой пешком. Прогуляться немного, проветриться, а то «стёкл, как трезвышко». Встречные прохожие от меня, такого красивого, шарахались. Мама огорчится. Мама… Точно. Вытащил мобильник и посмотрел, пытаясь сфокусироваться. Двенадцать пропущенных!

– Жив, здоров, иду домой, – только и смог произнести заплетающимся языком, набрав мамин номер, и отключился.

В смысле – телефон, а не сам. Отключился, чтобы не услышать от неё в ответ поток упрёков. Вот доберусь домой, тогда хоть сковородкой в лоб. Заслужил.

Навстречу мне шла женщина с мраморным догом на поводке. Пёс, проходя мимо, злобно зарычал и дёрнулся в мою сторону. Он был в наморднике, но я инстинктивно отпрянул и прижался поближе к стене дома. Собака Баскервилей хренова!

– Зальют глаза и шляются, животных нервируют, – заворчала тётка, оттаскивая псину от меня. – Фу, Милорд. Не нюхай его. Пошли.

Милорд. Бррр… Не люблю собак. В детстве ещё как-то испугался и теперь каждый раз вздрагиваю, когда мимо пробегает даже безобидная, маленькая шавка. А они, собаки такие, ведь чуют, когда их боятся. Вот и сейчас я стоял, ни жив ни мёртв, аккурат под огромным ледяным наростом. Нагрянувшая оттепель в снежном январе украсила все крыши сосульками, а городские службы, видимо, ещё не успели сбить опасные ледышки. Заметил я это слишком поздно…

И вот я тут. А где это «тут» – понять сложно. Для этого надо открыть глаза, а мне банально страшно. Но я же мужик. Русский. А русский всегда надеется на «авось». Вот и я понадеялся. Открыл глаза. Розовое! Всё вокруг розовое!