Студент поневоле

Адалинали взмахнула рукой, и к нам из-за деревьев выбежали пушистые собаки с острыми лисьими мордочками. Одна — белоснежная, другая — чёрная без единого белого пятнышка. Собаки подбежали к владычице и уселись её ног, застыв, словно шахматные фигуры на зелёном поле.

— Эти собаки… — начал я и умолк. Зачем спрашивать о том, что и так очевидно? Владычица кивнула.

— Да, иначе показаться они не могут. И обречены на это вечно. Но это не страшит нас. Когда-нибудь перевоплощение ждёт всех рарри. Утратить свой внутренний облик гораздо хуже. Но я так любила, что даже это не пугало меня. Однако… Я слишком любила его, чтобы позволить ему увидеть свою оболочку… Поэтому и ушла от короля Тёрна. — Она опустила голову и печально вздохнула.

Верения слушала раскрыв рот.

— И зря! — выкрикнул я так громко, что даже ветви задрожали, и деревья забормотали быстро и невнятно. Адалинали удивлённо подняла лицо, поспешно вытирая слёзы.

— Зря, — повторил я и благородно соврал:

— Вы очень красивы, в любом облике. Принцесса благодарно улыбнулась.

— Ты — добрый юноша. Спасибо, что хотел утешить меня, но это не так…

— Это правда, — я говорил от чистого сердца, потому что хотел так думать. Она покачала головой:

— К сожалению, не все считают так, как ты, и особенно короли по Эту Сторону Гор. Если бы Тёрн увидел меня такой, то прогнал бы и считал бы ведьмой, напустившей морок. Нет! Он не убил бы меня, поскольку был добрым человеком… — она запнулась. Все считали, что король погиб, наверное, даже мудрые рарри.

— А вы можете возвращать облик? — спросила Верения.

— Да, проведя много дней под Деревом Исцеления. Это очень болезненно, но не более чем потерять его навсегда. К счастью, наш сын Трей родился с внешностью и сутью человека, и я оставила его с отцом. Он должен стать великим королём людей. Несмотря на козни правителей… Что ж! — Он встала, и её кочка расползлась, сливаясь с травяным ковром.

— Уже вечер. Вы, наверное, голодны?

В тот же момент я почувствовал, что действительно хочу есть. А Верения кивнула.

— Тара позаботится о вас. Не стесняйтесь. В той стороне — водопады, а в другой — горячие источники. Отдыхайте. А утром вернётся Сэрьен и проводит вас в Истик-вуд. Она шагнула к горе, а собаки убежали в лес.

— Мы ещё увидимся, — сказала она, перед тем как раствориться в стене.

Из ближайшего дерева выскользнула Тара. Глядя на неё, я думал про истинный облик. Итак, могущественная волшебница рарри в душе была озорной девчонкой. Чудесно! Таковым оказался мир и нравился мне ещё больше…

Тем временем, Тара и толпа весёлых белок (настоящих, а не бу-шмыговых) устроили нам пир на лужайке. Мы полакомились ягодами в густом янтарном меду, плодами сахарного дерева и грибами, сваренными в горячем источнике. Белки кололи нам орехи. Мы запивали лакомства травяным чаем, настоянным на воде того же источника. По очереди искупались в водопаде, и весь вечер слушали волшебные сказки деревьев, пока не уснули под шелест колыбельной. Мне снилась Астра. Будто мы с ней гуляем под сенью диковинного леса и поём…

Пробудившись от птичьего пения и яркого солнца, я увидел Сэрьена и очень ему обрадовался. Он принёс тёплых лепёшек с сыром и молока. За завтраком лесной колдун рассказал нам, что ходил на разведку к Приречным лесам.

— Там следы волкопсов, — говорил он. — Слуги герцога унюхали вас. Сюда они проникнуть не могут, но как только мы покинем чащи рарри, нам следует остеречься. Пока они ушли, скорей всего вернулись к герцогу. Подозреваю, что он стоит лагерем где-то в Приречье. А в Истик-вуде вы будете в безопасности. Граф ненавидит серого герцога.

Я озирался, надеясь, что Адалинали выйдет из горы. Но она так и не появилась. А после завтрака мы выступили, надев рюкзаки.

— К вечеру будем в Истик-вуде, — пообещал Сэрьен. — Я проведу вас короткими тропами.

Сначала мы шли по лесу рарри.

— Они следят за нами, — предупредил Сэрьен.

— Откуда ты знаешь? — удивился я.

— Никого не вижу, — оглянулась Верения. Сэрьен улыбнулся.

— Рарри умеют прятаться, сливаясь с камнями и деревьями. Я вспомнил Тару…

По дороге мы разговаривали. Вернее, всё больше Верения закидывала Сэрьена вопросами.

— А бизоны из Бизоньей Пущи вам не родня? — спрашивала девочка.

— Нет, самые обычные бизоны, только очень крупные. Поэтому их называют королевскими…

— А почему зубры живут в Зубровой Пади?

— Там — заповедник. Лес растёт на холмах. Нам зубрам то, что надо, а вот олени туда не заходят.

— Олени? — рассеянно переспросил я, думая об Астре.

— Олений народ, — пояснил Сэрьен. — У нас общие корни. Только мы превращаемся в зубров, а они — в оленей. Граф-олень заботится о своём народе и графство процветает. Оленей становится всё больше, да и люди из Междуречья в родстве с оленями. В каждой третьей семье рождается оленёнок. В четырнадцать лет, до первого превращения, его отправляют в лесные Хоромы к оленям. Однако чужаков, вроде вас, туда не пригласят… В поместье к графу? Может быть…

— А граф — тоже олень? — спросил я.

— И какой! Чистокровный! Все его предки были оленями, и жену он взял из оленей, хоть и с примесью человеческой крови.