Студент (СИ)

— Ладно, ладно, поняла, — закивала старушка, не отрываясь от увлекательных строчек. Система охраны и безопасности, особенно в дневное время, в советских учреждениях была очень условная. Да и правду сказать — жизнь тогда была настолько безмятежной… Нет, бывало всякое, кто же спорит! Но в целом 70-е годы двадцатого века были, возможно, самым мирным, самым спокойным временем во всей нашей истории.

Тем часом мой семнадцатилетний организм настоятельно потребовал подкрепления, и я перешел на быстрый шаг с пробежками. В столовой вполне могли бы все разобрать, и шиш тебе останется. Талон, правда, не пропадет, его можно было бы и завтра использовать, но оставаться голодным до вечера было что-то совсем неинтересно… Вот я и поднажал.

Влетел в столовую, когда труженики поварешек и кастрюль уже гремели посудой, завершая основную часть рабочего дня. Но я успел и получил свой комплексный обед: салат «Витаминный» (капуста, морковка, яблоко), борщ, макароны по-флотски, компот из сухофруктов, три куска хлеба. И горчицы сколько влезет.

Азартно умяв все это, я ощутил, что надо бы, конечно, чуть передохнуть. Времени у меня хватало. Электрокара тут уже не было, понятно, что Саша на нем уехал. И я немного посидел в тенечке, наслаждаясь предосенней красотой голубого неба с белоснежными облачными барашками… а затем неспешно пошел к складу, утрясая потребленные калории.

Саня, увидев меня, аж присвистнул:

— Ух ты! Как денди лондонский одет… Где прибарахлился? А хотя догадываюсь! Никак, сосед подогнал? Витек?

— Он самый.

Саша неодобрительно покачал головой:

— Все не угомонится никак… Говорил я ему, фарцовка до добра не доведет! Он комсомолец, не знаешь?

— Не знаю, — сказал я и мысленно окатился холодом.

А я-то сам, Родионов Василий Сергеевич — я комсомолец или нет?! Вот вопрос… Комсомольский билет? Что-то не припомню у себя такого документа. В экзаменационном листе… нет, там упоминания не было. Черт, надо порыться в шкафу, в тумбочке…

— Хотя… — в раздумье протянул Саша…

— Что — хотя?

— Хотя если подумать, он полезные вещи реализует. Недешево, да. Но за них и переплатить не жалко.

С этим невозможно было не согласиться, и я кивнул. И напомнил:

— Сань, а ты на станцию звонил? Насчет погрузки-разгрузки?

— А! — вскинулся он. — А то как же. Сказали, через пару дней должен состав подойти с бытовой техникой, на него нас и подрядят. Значит, на тебя рассчитывать?

— Железно!

— Все, заметано. Ну, переодевайся, да пошли пахать!

Я вновь напялил спецодежду, и мы занялись бесконечной рутиной, причем на пару часов Савельич «не в службу, а в дружбу» сдал нас в аренду на другой склад, где срочно понадобилось загрузить в кузов ГАЗ-53 два громадных электродвигателя неизвестно от чего. На мой взгляд, такой мотор мог ворочать винт крейсера или субмарины… Но это, конечно, домыслы. Как с помощью ручного гидроподьемника мы — пять работяг, считая нас с Лаврентьевым — затолкали на борт грузовика обоих электромонстров, это, конечно, отдельная песня. Преимущественно, матерная. С задачей справились, но когда «газон», наконец, завывая хорошо знакомым мне двигателем, повез эти чудища, я вдруг ощутил себя древним египтянином на строительстве пирамиды Хеопса. Ух!..

И вернувшись на химсклад, позволил себе дерзко заявить:

— Николай Савельич! Нам за такую работу усиленное питание надо. Еще бы по паре талонов выдать! Двойной обед.

— Ишь ты, гляньте на него! А золотой червонец 1923 года тебе не выдать?

Что я уже успел отметить в Савельиче — так это способность к внезапным выбросам эрудиции с разных сторон. Вот прямо загадка, откуда что берется!

— Не откажусь, — сказал я, на что Козлов замахал руками:

— Ладно, ладно! Давайте работать, еще целый час до конца рабочего дня.

Естественно, я в памяти держал, что без пяти шесть… Как назло, последний час потянулся долго, но это уж так всегда бывает. Где-то без четверти я спросил разрешения позвонить, получил таковое, и строго без пяти набрал номер, разумно рассуждая, что пунктуальность — именно то, что в общении с Леной работает в большой плюс.

Трубку схватили после первого же звонка:

— Да?

— Привет! Звоню как договаривались.

— Ценю. У меня тоже все по договоренности. Подходи примерно в двадцать минут седьмого.

Говорила Лена приглушенно и невнятно, таясь от сослуживцев. А может, и просто так, от таинственной значимости происходящего. Ведь дело нам предстояло сугубо конспиративное… Переодеваясь, я чувствовал, как разбирает меня нетерпение — и старался его сдерживать.

Переоделись, вышли. Саша достал сигареты:

— Погоди, покурим… Или торопишься?

— Да, Сань, спешу. Извини.

— А, ну понятно, — он многозначительно улыбнулся. — Святое дело, готов повторить… Если что, вечером в общаге расскажешь!

— Ладно, — я улыбнулся тоже.

Итак, восемнадцать двадцать! Я соразмерял свой ход с тем, чтобы точно в эту минуту стукнуть в дверь отдела кадров. Все шло по плану, в 18.15 взбежал на портал главного корпуса, вошел, узрел просвещенную бабулю…

И что вы думаете? Она опять читала! На сей раз газету. Похоже, это была «Комсомольская правда». На меня старушка цепко глянула поверх очков.