Студент в СССР 2

— Ну ты сам джинсы носишь.

— Да, грешен. Просто удобно. И на самом деле это одежда американских работяг, конкретней пастухов. Так что ничего буржуазного, мы также люди простые. Но я же не делаю из них идола. Все лето в обычных шортах и рабочих брюках проходил, три штуки изорвал. А ты где, интересно, прохлаждался?

Витюша покраснел. При его рыжеватости краской заливало все лицо.

— Не твое собачье дело! У меня каникулы!

— А у нас рук рабочих на раскопках и стройотряде не хватало.

Павел коротко глянул на меня и повернулся к Вите:

— И в самом деле, я тебя даже в институте на ремонте не видал.

Витюша набычился:

— У меня справка от врача.

— Ленная болезнь?

Все захохотали. Студиозов хлебов не корми — дай поржать.

— Пить и курить у тебя здоровье есть, а помочь родному институту нет?

— Я никому и ничего не обязан! Я свободный человек.

Я встал с места и подошел к столу, наливая себе еще вина:

— То есть ты свободен от обязанностей перед обществом, но оно несвободно по отношению к тебе. Платит за твою учебу и стипендию, заботится о твоем здоровье.

— Да пусть подавятся своими копейками! Нет, ребята, вы слышали? Серж у нас никак в комитет комсомола метит!

На кровати зашевелилось огромное туловище. Это очнулся наш местный «медведь» Иван Прибалов с пятого курса математического. Деревенский парень слыл своей обстоятельностью и серьезностью. Был мил и тих, пока его не трогали. Правда, его речь изобиловала жаргонизмами. Набрался по месту жительства. На севере ведь много зон.

— Витюша, тебе конкретно предъяву сделали, а ты общими фразами отнекиваешься. Ты сам по жизни кто? Я вот постоянно вижу, что ты у пацанов сиги стреляешь. Вот и сейчас на общак ни копейки не дал, а прикладываешься.

— Вам жалко? Не узнаю знаменитую двенадцатую либертарианскую комнату! — выглядел Витя кисло, ища поддержки у публики. — Вы что, братва? У нас же все за одного.

— И один за всех! — Павлу надоел паясничающий товарищ. — И в самом деле, Витюша, ни разу не видел, как ты скидывался. А денюжки у тебя точно есть. Постоянно шмотки новые и на девок тратишь, не скупишься. А мы, значит, побоку.

— Вот так, получается! Вот этот «совковый» активист вам дороже! — обвинительно протянул в мою сторону руку Витюша.

Прибалов сел, и кушетка под ним жалобно екнула:

— Ты бы гавкал поменьше, Витюша! Серый все лето в пахоте. Два месяца на раскопах, а потом у Коли в стройотряде вкалывал. Я с Истоминым работал, там пашут как ломовые лошади. Он работяга и за базар всегда отвечает. В дружине был, шпаны не испугался. Я бы с ним в разведку пошел. А такие, как ты в войну в полицаи шли.

В комнате стало тихо. Было заметно, что Ивана довели, а такое бывало редко. Витюша стоял со слезами в глазах, затем истерически замахал руками. Но так ничего не сказав, убежал.

— Вань, может, зря ты так?

— Паша, ты что не видишь, что это говно человек. Сколько он тут порожняка постоянно гнал! На Западе то, на Западе сё. А я, может, Родину люблю и слушать мне такое противно. И ведь никаких доказательств не представил.

— Да гонево там все в Голосах, — высказался кто-то. — Был один случай с аварией на Волге. А у меня там родственники живут. Дядька на буксире ходит, в спасработах участвовал. Половина в Голосах была наврана.

— У нас, вообще не сообщили. Молчок.

— Но врать то зачем?

— А чего скрывать правду?

Иван потянулся к банке с закуской и заметил:

— Вот что, пацаны, скажу — Неправильно это все!

Неожиданно все рассмеялись. Такой внушающий уважение вердикт оказался в тему.

— Может, вернуть Витюшу?

— Да ну его! Много гонору, а мало хлопа.

— Зато новостей порядком вываливал.

Павел хитро скосился в мою сторону и произнес:

— Сейчас Серега нам новости расскажет. Что вы там нашли? Слухи разные ходят.

Я сделал глоток вина и провел среди товарищей небольшую лекцию. К концу народ слушал, буквально разинув рот. Оказывается, история нашего края была никому толком неизвестна. Отчасти неинтересна. Или её сделали таковой учителя-идиоты. Историю ведь на самом деле преподавать сложно.

Худой и длинный Тимофей Юшков, глава студенческого комитета с репутацией заядлого нарушителя спокойствия задумчиво протянул:

— Твою же меть! Мы тут все дурью маемся, а Серега научные открытия делает! Далеко пойдешь, шкет.

— Спасибо на добром слове, гражданин начальник. Но чую, что мне еще учиться и учиться.

— Тебе повезло. Цель есть в жизни. А вот из меня педагог так себе, — Иван был на редкость задумчив. — Может, и зря в институт пошел. Это мать все — Учись на учителя. Хоть кто-то в семье станет человеком.

— Да гонишь, Ваня! Мы же тебя помним по пионерскому лагерю. Тебя дети любят, хорошим будешь учителем.

— В отличие от Витюши. А ведь на следующий год у него распределение.

И тут меня, как резануло. Вспомнил я его! Он же в нашей школе учился, только старше. Ходил такой же патлатый в клешах. Потом кто-то рассказал, что в деревне по пьяни с местными сцепился и его зарубили топором. Вот ведь судьба-злодейка! Надо спасать человека. Но вот как?

— Колбаски подай, Колян.

— Подожди, сейчас еще нарежу!