Студентка, комсомолка, спортсменка

– Хм… Если меня убить – дружба упрочится? Что-то мне это не нравится. Отчего-то мне кажется, что товарищи из КГБ тоже прекрасно умеют стрелять из бесшумного оружия. Так же, как подстраивать автокатастрофы. А еще на меня может упасть с крыши сосулька, или я могу утонуть, купаясь в реке. Хотя нет, в данном случае смерть не должна быть похожей на случайную. Лучше всего меня застрелить.

– Наташа, у тебя слишком богатая фантазия. Не считай меня таким уж монстром.

– Я пошутила.

– Я догадался. Осенью тебе нужно вступить в ВЛКСМ. Можно было бы и сейчас, но этим летом тебе лучше пока оставаться пионеркой.

– Почему?

– В «Артек» поедешь. На все лето.

– На все лето?! Я там умру со скуки за три смены.

– Не умрешь. Тебя туда не отдыхать посылают. Это тебе партийное задание.

– Даже так?

– Именно так. И никакой иронии! Все серьезно. Ты туда работать едешь. Председатель Совета дружины «Артека» – должность как раз по тебе.

– Я так понимаю, отказаться мне невозможно?

– Верно понимаешь. Партия сказала: «Надо». Как пионерка и будущая комсомолка, ты обязана подчиниться. Да, насчет комсомола. Ты знаешь, что для вступления в ряды ВЛКСМ тебе нужны рекомендации двух комсомольцев?

– Знаю.

– Либо вместо этого рекомендация одного члена партии. А я ведь тоже член партии. Ты улавливаешь мысль?

– Мне страшно за психическое здоровье членов приемной комиссии, которые будут читать такую рекомендацию.

– Да, мне тоже хотелось бы посмотреть на их лица в этот момент. Вот, держи. Неизвестно, будет ли у меня еще время встретиться с тобой, потому я заранее отдаю ее тебе. Думаю, проблем с вступлением в комсомол у тебя не будет.

– С такой-то бумагой? Конечно, не будет.

– Пошли дальше. Школу тебе придется сменить. Завтра с утра не уходи из дома, к тебе заедет человек из горкома ВЛКСМ, он поможет тебе с переводом.

– Зачем мне менять школу? Мне нравится моя.

– Нет. Все же есть шанс, что тебя попытаются убить или даже похитить.

– А что, от смены школы опасность снизится?

– Наташа, ирония тут неуместна. Да, опасность снизится. Это особая школа. Официально – самая обычная, общеобразовательная. На самом деле человеку с улицы туда не попасть. Школа неплохо охраняется, хотя внешне это и не заметно. Там учатся дети руководящих партийных и государственных работников. Твой ухажер Никонов тоже там учится.

– Никакой он не ухажер. Просто товарищ.

– Наташа, я же говорил, на тебя уже собрали три папки. Там есть и про твой роман прошлым летом сразу с двумя парнями. Кстати, осторожнее с этим. Ты ведь на виду теперь, тебе теперь многое не подобает. Сразу с двумя лучше не надо, выбери себе одного. И с одним тоже аккуратнее, чтобы дальше поцелуев не заходили. Тебе нельзя.

– Я и до поцелуев не собираюсь доводить.

– Не ври. Я тоже человек, все понимаю. Но тебе действительно нельзя.

– Хорошо. Я все поняла.

– Личные просьбы у тебя есть?

– Просьбы?.. Да нет, пожалуй.

– Замечательно. А чему ты улыбаешься?

– Вспомнила, что так и не смогла объяснить немцам смысл этой фразы: «Да нет, пожалуй». Меня не поняла даже учительница русского языка.

– Согласен, иностранцу трудно это объяснить. Хорошо, Наташа. Если у тебя нет ко мне вопросов, то на этом мы с тобой закончим.

– Мне можно идти?

– Да, иди. Тебя довезут до дома. Еще раз благодарю тебя за отлично выполненную в ГДР работу.

– Спасибо. Так я пошла?

– Ступай. До свидания, Наташа Мальцева.

– До свидания, Леонид Ильич…

Глава 45

Да когда ж ты улетишь-то, зараза?! Что тебе тут, медом намазано? И откуда ты взялась-то в центре Москвы? Пчела. Собака такая. Жужжит и жужжит вокруг меня. Какая-то неправильная пчела. И наверняка она умеет делать только неправильный мед. Нет, чтобы в Александровский сад слетать. Там клумбы с цветами есть. Она же, гадина, вокруг меня вьется. Пользуется тем, что я сейчас отогнать ее не могу.

Да что там отогнать, я и пошевелиться не могу. Даже если эта мерзкая пчела сейчас сядет мне прямо на нос и укусит, то и тогда у меня не будет права шевелиться. Укус пчелы – не оправдание. Шевелиться мне нельзя ни при каких обстоятельствах. Мне даже моргать рекомендовано пореже.

Я стою возле Могилы Неизвестного Солдата и изображаю из себя статую. На мне новенькая, специально для этого дня пошитая парадная пионерская форма, на груди мой орден, через плечо красная лента, на руках белые перчатки, на левом рукаве пришиты четыре звездочки – знак члена Совета дружины города. А левой рукой я держу за древко знамя пионерской дружины Москвы.

Ага, улетела наконец-то. Вот и славно. По-моему, к Мишке полетела, теперь его кошмарить будет. Хочется посмотреть, как он там, но нельзя. Не то что повернуть голову, глазами косить нельзя. Мой старый знакомый, Мишка Никонов, тоже тут, рядом, слева от меня, по другую сторону Вечного огня стоит. Он точно так же, как я, одет, только у него вместо юбки брюки, а вместо знамени в руках карабин «СКС». Настоящий, даже с примкнутым штыком. Только незаряженный.