Студентка в наказание

– А по-моему, ничего странного тут нет, – прошипела я, и дернула головой, сбрасывая руки Радагата. Проректор улыбнулся, меня отпустил и даже на шаг назад отошел. Я себя брошенной какой-то почувствовала, а оттого разозлилась еще больше. – Мне суррогат не нужен, я хочу, чтобы мужчина со мной был без дурацкого приворотного зелья. Радагат, что будет, когда ты снимешь с себя приворот?

– Может быть такое, что снимать уже нечего.

– А может быть, и есть! Этот ритуал такой сложный? Ты можешь провести его и успокоить и меня и себя?

– Я не могу сейчас это сделать.

– Почему?

– И сказать не могу, – Радагат беспомощно провел рукой по волосам, взлохматив их. – Просто поверь, что целую я тебя не под действием приворота. И обнимаю, и скучаю по тебе не под его действием.

– И от мужчин Вы советуете мне держаться подальше не под его действием? – горько спросила я. Слезы душили меня. Я смотрела на проректора и понимала, что опять дала слабину, нельзя было приближаться к Радагату, наслаждаться его прикосновениями… Даже разговаривать с ним нельзя – это дикая ошибка.

– Я в принципе прошу тебя держаться от мужчин подальше, – резко сказал проректор. – И не имеет значения, под приворотом я или нет.

– Для меня имеет, – я подняла голову вверх, надеясь, что в таком положении слезы не потекут по щекам. – Уходи, Радагат. И возвращайся, только когда будешь точно знать, почему хочешь меня видеть. И если не вернешься, то я хотя бы не буду ждать.

Радагат криво усмехнулся.

– Нет уж, жди меня, пожалуйста, потому что я вернусь.

Глава 4

О произошедшем с Лиссой мало кто знал. Из студентов, наверное, только наша небольшая компания и несколько пятикурсников-целителей, которые дежурили у ее постели. К следователю я все-таки подошла еще раз и рассказала о том, что, скорее всего, покушение предназначалось мне. Что-то подсказывает, что для Огарта Лирса таким уж открытием это не стало, а по его недовольному лицу стало понятно, что как раз от меня-то мою же причастность скрыть и хотели.

Друзьям о том, что на самом деле убить хотели меня, я рассказывать не стала. В любую свободную минуту мы собирались вместе, общением стремясь компенсировать свои страхи и опасения. Даже Таматин забросил свои эксперименты и хвостом следовал за мной, будто бы переживая, что после Лиссы нацелятся и на меня. Возможно, так оно и могло случиться, но вот Кряхсу об этом знать не положено. Но все чаще я ловила на себе его внимательный взгляд, и что-то подсказывало мне, что гений о дистанционных ударах литературу изучил и два плюс два сложить смог.

Периодически я видела в Академии Огарта Лирса, а также мужчин, одетых не в форму, но с военной выправкой и цепким взглядом дознавателей. И хоть студенты, не знавшие о том, что произошло преступление, и не видели в них правоохранителей, меня было не обмануть – я понимала, что расследование продолжается, и на быстрый результат рассчитывать не приходится.

Через пару дней Лисса пришла в себя, и хоть нас еще к ней не пускали, вся наша компания облегченно выдохнула. Мы вернулись к тренировкам, так как надвигались отборочные игры и скоро должны были вывесить график. Тренировались по вечерам, и однажды, когда мы с Таматином, отработав защиту, сели на траву отдыхать, а огневики отрабатывали какие-то только им известные приемы, я решилась с гением заговорить.

– Послушай, ты же все знаешь о трудах твоего отца?

Кряхс странно взглянул на меня и нахмурился – по лицу его было заметно, что мой вопрос был неожиданным и застал врасплох. Подумал немного, но, когда решился ответить, оказалось, что с гением внезапно произошел приступ ложной скромности.

– О трудах моего отца все знал только Заммориус Кряхс.

– Так это же как раз твой отец и есть.

– Именно так, – гений сердито вздернул нос. – А я пока что обладаю только тенью его знаний.

Я с грустью вздохнула и подперла кулаком подбородок.

– Что-то мне подсказывает, что эти речи тебе в рот вложила матушка. Твоя, в смысле. Вот уж кто главный поклонник старшего Кряхса. Но я не об этом. Таматин, что ты слышал про… э-э-э-э… про магические потоки что-то там.

Таматин приподнял одну бровь, демонстрируя непонимание.

– Не зли меня, – беззлобно сказала я, пытаясь вспомнить название научного труда. Отчаялась и рассказала теорию, как запомнила.

– Твоя мама сказала, Заммориус пытался доказать, что магией могут обладать все. Даже те, у кого ни капли потенциала не было. Правда это?

– Я не хотел бы об этом говорить, – заявил вдруг гений.

– А придется. Хочется узнать подробности.

Таматин посмотрел на Хантера, но огневики на нас не реагировали и отдыхать не запрещали, так что не было приличной причины улизнуть от рассказа.

– Вообще-то, из-за универсальной системы магических потоков мой отец стал всеобщим посмешищем. И повторюсь – мне не хотелось бы об этом говорить.

Я тяжело вздохнула – выкрутасы Таматина иногда выводили меня из себя, но раз уж гений не стал взахлеб что-то объяснять сразу, то и уговаривать обычными способами бесполезно.

– Секрет за секрет, Таматин. Уверяю, мне есть, что тебе рассказать.

– Ты первая.