Студия "Боливар"

— Инго, зачем кричать? Крик опускает тебя до уровня животных. Давай оставаться разумными существами. Ты придёшь один, найди двери, и добро пожаловать в дом. Ты же веришь, что сможешь заставить меня отпустить вас?

— Да.

— Я знаю об этом, Инго. Мог бы и не дакать. Вы, люди, всегда уверенны, но что стоит за этой уверенностью? В большинстве случаев, самая обыкновенная глупость. Мудрое существо никогда не уверено, оно всегда сомневается, потому что знает, как редко даётся желаемое. Знай, нельзя изменить то, что уже дано. Выбор всего лишь иллюзия, реальна лишь судьба.

— Судьбы нет.

Режиссёр громко ухмыльнулся. А я смотрел во тьму, ощущая глубоко внутри себя смесь страха и ненависти. Плотный комок, давящий на мою решимость и не дающий сделать шаг назад, или даже в сторону.

— Судьбы нет — задумчиво повторил режиссёр — А что же есть?

— Есть путь. И ты либо идёшь, либо стоишь на месте.

— Что же, Инго — сказал режиссёр — Если ты веришь в это, то тебе осталось лишь отыскать дверь.

На том конце раздался щелчок, а потом длинный, бездушный гудок наполнил мой мозг, и я отвёл руку с телефоном от уха.

Да, я уже сделал свой выбор и шёл вперёд, преодолевая препятствия, лишь для того, чтобы столкнуться с препятствием большим. Но я верил, что однажды это всё закончится. Однажды, когда  будет пройдено последнее препятствие. И, повернув голову, я стал смотреть, как в этот мир приходит очередное время света.

32

Выбравшись из шалаша, я увидел усталые лица людей, ради которых уже был  готов на всё. Броситься с голыми руками на всех чёртовых Боливаров, уничтожить всех высших существ, играющих нашими жизнями, проколоть копьём полчища обезумевших от ненависти крыс.

— Ну что? — спокойно спросил Алекс.

Я подошёл к Алине и заглянул ей в глаза.

— Мне придётся ещё раз пообещать тебе вернуться.

— Что случилось? — спросила она одновременно с Алексом.

— Я должен идти один. Иначе нам не выбраться отсюда.

— Чего он хочет?

— Я не знаю. Он сказал, что если я уверен, что смогу его заставить нас отпустить, мне нужно найти дверь и прийти к нему. Что за чёртова дверь?

— Дверь? — переспросил Алекс.

Я посмотрел на него.

— Ты знаешь?

— Помнишь я тебе рассказывал, что искал воду?

— Ну?

— Так вот. Я выкапывал ямы, в надежде отыскать воду под землёй, какой-нибудь родник или что-то вроде того, и каждый раз я натыкался на двери.

— Хм — я удивлённо посмотрел на своего друга — Значит, это не проблема. Почему ты не рассказал раньше?

— Я хотел рассказать, когда ты вернулся, но мысль о том, что ты убил Боливара отрубила мои мозги. С той стороны дороги есть две ямы, на дне этих ям двери. Это самые ближайшие отсюда.

— Нужно идти — коротко бросил я провёл рукой по руке Алины — Мы должны идти. Ты очень устала?

— Нет — тихо выдохнула она, и зачем-то пожала плечиками.

— Ну, тогда веди, Алекс — сказал я.

Алекс пошёл впереди, а мы с Алиной шли за ним, и я думал о том, чтобы сказать ей, но чувствовал странную неловкость. А может и глупую неловкость, тем более, что я не понимал, зачем она и откуда?

И ещё я думал о том, что с нами, со мной и с нею, будет там, в настоящем мире. Не разрушит ли он ту хрупкую иллюзию, которая в этом мире выразилась в виде чувства? Не станем ли мы  другими? Не изменит ли нашу иллюзию однообразные, вялотекущие будни обычной жизни?

Впереди зеленел бесконечный луг, слева, чуть вдали темнела высокая стена леса, и мы, трое людей, затерянных посреди всего этого, измученных, но продолжающих верить, не потеряем ли мы веру, выбравшись отсюда?

Когда мы подошли к дороге, я невольно вспомнил все свои приключения в те первые дни в этом мире. Когда я шёл по ней, и не подозревая насколько всё затянется. Не подозревал, что встречу её, не смирившуюся девушку, с зелёными, как бесконечные луга, глазами. Не встречу охотника, с затаившимся глубоко внутри страхом. Вспомнил, как думал, куда потратить штуку баксов, как радужно разглагольствовал о бессмертии, и мне вдруг стало так противно от себя прошлого, от того, каким я был, что я невольно перекривился.

— Мы потеряем бессмертие — зачем-то сказал я, когда мы пересекали дорогу, но ни Алекс, ни Алина ничего не ответили.

И я вдруг понял, что они сейчас испытывают. Господи, ведь они пробыли здесь так долго, что возвращение для них возможно намного страшнее Инри и всех остальных деревенских. И тот мир им кажется уже чужим, не желающим принимать их назад в свои объятия, мир без друзей и близких, холодный мир бетонных стен и асфальтовых тротуаров. Как же я не подумал об этом?

Мы сошли с дороги, и я повернув голову, ещё раз посмотрел на неё. Как она уходит в бесконечность, не имеющая ни начала, ни конца. Просто прямая, символизирующая вечный путь.