Студёная любовь (СИ)

Она врезалась в меня яростным сверкающим, будто лед, взглядом, повернула немного ладони, пальцы едва шевелились, но невидимая сила за миг подняла меня высоко в воздух.

— Любава, ты с ума сошла?! — закричала рыжая. — Оставь! Это же принц! Тебя казнят!

— Пышечка дело говорит! — Я болтал ногами в воздухе, пытаясь достать твердую почву, но подо мной метра три пустоты. — Ты только не бросай меня, сломаешь спину, а я твой жених!

— Нет! — огрызнулась дикарка на колеснице. Белые волосы кружились, как вьюга, поднялись, ведомые ветром, разлетелись, будто серебристые канаты. — Выбери другую.

— А мне ты понравилась. — Подавившись холодным воздухом, я попытался ухватиться за пустоту пальцами, сорвать с шеи удавку. С трудом проговорил: — Опусти меня и тебе ничего не будет.

— Нет, — зашипела девка, как змея. Не очень-то она и холодная, вон страсть какая в глазах — готова всех вокруг уничтожить.

Это удивило. Вдруг не все так плохо, как мне показалось? Вдруг она и в постели горяченькая?

Стража академии встала полукругом, мои вояки маялись подо мной, готовясь поймать, если упаду, маги-учителя собирались обезвредить Белянку, а я, как колбаса, болтался в воздухе, скованный ледяными объятиями. Что за магия такая мощная? Я — архимаг, но не смог и малую часть ее силы поглотить или усмирить.

— Люба, послушай, ты ведь не убийца. Остановись! — снова встряла девушка-толстушка, попробовала запрыгнуть на подножку машины, пустила в подругу волну блеклой магии, только холодные серебряные волны, выброшенные Любавой, тут же скинули ее, отбросив на снег. Но пышка упертая. Встала неуклюже и снова поперлась к колеснице.

— Ты будешь наказана за эти выходки! — выкрикнул я, пытаясь образумить сорвавшуюся студентку, а в сторону заорал: — Не смейте Любаву трогать! Если хоть волос упадет с моей невесты, я вас на бульон пущу!

Стражи и маги покорно отступили. Мое право — убивать ее за причиненный вред или наказывать. Мы не на суде. Здесь я хозяин своей жизни.

Девушка, словно услышав мой приказ, внезапно вздрогнула и опустила руки. Я упал плашмя, брякнувшись окровавленным носом о сбитый снег.

— Простите, ис-тэ Орисс… — глядя перед собой, прошептала Белянка дрожащими губами. — Я не смогла удержать…

— Любава! — старенький ректор, тяжело передвигаясь, выбежал на площадь, потянул к ней руки, но Белянка не спустилась, замотала головой. — Девочка моя, я помогу… — архимаг сплел между пальцами оглушающий шар, а я сбил его на подлете к невесте — стихийным щитом. Белое молоко растеклось по синему стеклу, и магия рассыпалась в воздухе голубой пыльцой.

— Я запрещаю ее трогать! — гаркнул я, не замечая, что кровь из носа измазала подбородок и заливает рубашку. — Вы ее раните!

Ректор обернулся и, заметив меня, глубоко поклонился.

— Ваше высочество, как прикажете.

— Я ее выбрал, никто не смеет трогать мое. — Он падения и удара немного кружилась голова. Я на мгновение утратил ориентиры и припал на колено. Стражи помогли подняться, подставив крупные плечи.

Я попытался восстановить тело силой архимага, потому что после падения в голове словно взбитые сливки, но дар не отозвался, эссаха была пуста.

За Любаву я не беспокоился, не угонит она мою машину без медаль…

Рука неосознанно коснулась груди, где всегда висел магический ключ для запуска колесницы, и не нашла ничего.

Воровка! Когда она успела?

Любава будто очнулась, метнулась к ректору, но тут же передумала, спряталась в кабине колесницы. Двигатель протяжно загудел.

Рыжая прыгнула на подножку и застыла около моей невесты. Смелая пышка, надо будет ее наградить за это.

Они сцепились взглядами. Любава безмолвно просила, чтобы коротышка шла прочь, а рыжая настойчиво стояла на своем.

— Глория, уходи! Прошу! — отчаянно крикнула Белянка. Сверкающие слезы катились по ее щекам.

— Нет, — уперлась рыжая.

— Бог с тобой, — сдалась студентка и вывернула машину в плоскость полета. Откуда она знает, как управлять сложным механизмом?

Я ошарашенно открыл рот.

Девушка смотрела на ректора сквозь стекло кабины, будто предала самого близкого человека, и шептала извинения. Снова и снова.

Что Белянка задумала? Оглушенный падением, я не мог говорить. Грудь сжало, выдавливая воздух, холодя кожу.

Орин вдруг резко вдохнул и приподнялся на локтях. Живой. Раскорячился, как паучище, но живой. Нога сломана в колене, но это он сам виноват — нужно учиться падать. Такому еще в школе учат.

Воздух скользнул по льду, отталкивая меня, ректора, учителей, стражей и зевак к стене здания, лыжи поднялись вверх, развернулись плашмя, кони восторженно заржали. Колесница с хлопком магической мощи исчезла в пелене портала, вместе с невестой и ее крикливой подругой.

Вот тебе и ледышка! Вот тебе и попаданка. Смоталась.

И подписала себе смертный приговор.