Студзянки

В это время — с начала немецкой атаки прошло около полутора часов, и было около пяти утра — натиск противника стал слабее, артиллерия перенесла огонь на северо-запад.

— Снова обрабатывают Студзянки, — сказал Тюфяков и, соединившись с Ишковым, спросил: — Теперь наша очередь? Начинаем?

Оказалось, что еще нельзя начинать, что нужно терпеливо ждать: сигнал поступит из дивизии.

Штурмовики

— «Луг», я «Сосна». Двенадцать «сорок» сидят на Гугнацком. Спроси ноль четвертого, разрешит ли он помочь, когда пойдут «утюги»? Прием. — Светана говорил спокойно, но в горле у него пересохло. Он долго тщетно пытался проглотить слюну.

— «Сосна», я «Луг», я «Луг», — запел в наушниках молодой девичий голос, и подпоручник сразу же узнал Пелю Хемерлинг. — Ноль четвертого поблизости нет, буду искать…

— «Луг», спроси, скоро ли «встреча»?

Несколько раз щелкнул переключатель, и заместитель командира 2-го полка совсем рядом услышал сердитый баритон Межицана:

— Не разрешаю. «Встреча» не скоро. Поменьше болтать.

В прямоугольнике танкового перископа клокотала перемешанная с огнем земля. Красными полосами неслись к ней наклонные трассы очередей из бортового оружия: самолеты гнались за своими же снарядами, но в последнее мгновение отрывались, чтобы не врезаться в землю. Продолжалось это дьявольски долго. Завершив последнюю серию атак, самолеты ушли, но в ту же самую минуту на засыпанную и оглушенную роту двинулись танки — два, пять, шесть…

Из леса Парова, подпрыгивая на выбоинах, выскочили два тягача. Развернулись узким полукругом, отцепили передки орудий и исчезли в перелеске. Не прошло и минуты, как из стволов небольших орудий вылетели огоньки. Вырывались они каждые две-три секунды. Головная машина замерла. Остальные продолжали продвигаться вперед, но теперь уже заметно медленнее, рывками, от укрытия к укрытию.

— Ловко, только калибр маловат, — заметил Светана.

Янек Биль, заряжающий машины 212, которую вытащили из воды на переправе, находился в танке заместителя командира полка как связной от Козинеца. Он обладал хорошим зрением.

— Это 2-й взвод нашей батареи, — сразу определил он.

Солдаты отступали из Студзянок. Они часто меняли позиции, прикрывались огнем, прижимали гренадеров к земле и снова короткими перебежками отходили назад. Артиллерийская прислуга, упираясь в орудия, покатила их к лесу, но скоро отстала.

Немецкие танки на большой скорости мчались вперед, развернувшись в линию. Со стороны леса Ленги снова загремели орудийные залпы. На студзянковскую поляну выдвинулась батарея самоходных орудий, поддерживавшая атаку.

Холод пробежал по спине Светаны. Если гитлеровцам удастся захватить опушку на противоположной стороне, они выйдут в тыл батальонам, получившим задачу запереть потел, и тогда никакой «встречи» не будет.

— Я «Сосна», ноль-три. Приказываю немедленно… — И голос прервался.

От полевой дороги, бежавшей через рощи и высохшие поля, подкрашенные фиолетовым вереском, в воздух пзметнулась широкая клубящаяся волна жидкого огня. Ее передняя вишнево-золотистая часть достала три вырвавшихся вперед танка. Два сразу потонули в пламени, уничтоженные взрывом собственных боеприпасов. Третий повернул назад и, волоча за собой мечущийся шлейф огня, помчался по полю, выбросив на ходу черные фигурки экипажа. Теперь объятое пламенем одинокое стальное чудовище мчалось галопом еще несколько томительных секунд, пока огонь не подобрался к снарядам. Описав широкую дугу, танк ткнулся носом в воронку от бомбы, выпустил вверх султан дыма и, загребая судорожно вращающимися гусеницами землю, замер.

Солдаты, ведя плотный огонь, сдерживали гитлеровцев тут же, за развалинами последних домов. Но вот уже второй раз с юга налетели пикирующие бомбардировщики с крестами на фюзеляжах. Двенадцать машин уступом влево.

Светана бросил взгляд влево. Самоходные орудия, ведя огонь, медленно ползли по полю. В промежутках между ними вперед выдвигались танки, чтобы занять место тех, сожженных огнеметчиками. На броне их сгрудились фигуры десантников.

— Я «Сосна», ноль-три. По танкам с места — огонь!

Услышав два выстрела соседей, Светана нажал на спуск своего орудия и на секунду оторвался от прицела, чтобы посмотреть в перископ. То, что он увидел, приковало его к визиру, заставило забыть о необходимости вести огонь.

Со стороны солнца метнулись два ярких луча, достали первый бомбардировщик в нижней точке его «пике», прошили его насквозь, и самолет, будучи не в силах свернуть с курса, на всей скорости, которую только мог дать его мотор, врезался в землю, взлетев в воздух рваными клочьями металла. Следующий «юнкере», не успев сделать и полуразворота, получил в брюхо целую очередь. Перевернувшись на спину, он рухнул в лес.