Студзянки

Просвета не было, но на другом конце поляны он увидел спокойно идущего с панцерфаустом в руке одетого в пятнистую куртку гитлеровца. Владек прицелился, выстрелил из пистолета и увидел, как тот упал вниз лицом. В этот же миг он сам почувствовал удар в голову, будто кием, и хотел даже обернуться, увидеть, кто это там сзади, но ноги внезапно ослабли, и он упал навзничь. Во рту он ощутил вкус крови. Попытался дотянуться до пистолета, выпавшего из ладони и лежавшего тут же, рядом, но рука не повиновалась. Краем глаза он заметил спускающегося с дерева немца.

Он ждал, чувствуя, как деревенеет шея, как в левой стороне груди разгорается пламя. Солнце уже поднялось над деревьями, и его косые лучи били Кшиштофяку прямо в глаза. Вместо немца появился танк. Он поднял ствол над кустом, осторожно стуча траками гусениц, танк чуть свернул влево: из него заметили раненого. Стой! Там же мина! Хорунжий из последних сил приподнял непослушное тело, замахал рукой. Танк остановился в полуметре от круглой железной коробки, начиненной тротилом. Кшиштофяк рухнул в траву, чувствуя, как его всего пронизывает нестерпимая боль.

Первым из танка выскочил Немечек. Он опустился на колени и, всхлипывая, проговорил:

— Лучше бы в меня попали.

Справа снова отозвались орудия и пулеметы. Очереди шли плотно, резкие, длинные. Кшиштофяк приказал экипажу вернуться на место. Семин поднял Кшиштофяка на руках, уложил позади танка, осмотрел раны и только после этого сел в танк.

Кшиштофяк вслушивался в звуки боя. Кажется, наши немного продвинулись…

Экипаж танка связался по радио с командиром роты. Прибежал его заместитель подпоручник Шимирский. Он занял место у прицела, а Немечек и Кубисяк понесли Кшиштофяка на брезентовой накидке, прикрепленной к сосновой жерди: получилось нечто вроде детской люльки.

Люлька сильно раскачивалась, а потом жердь переломилась, и они уронили его на землю. Снова понесли. Позади, там, где шел бой, разгорелась стрельба, и Кшиштофяк приказал им положить его, а самим возвращаться к танкам.

— А ты как же? — спросил Болек.

— Буду лежать. Кто-нибудь проедет — подберет.

Но пока никто не проезжал, и лежать ему одному здесь, видно, придется долго. Потом прошли двое русских автоматчиков — солдат и сержант. Они сообщили, что фрицы контратаковали, но понесли потери и остановились. Дали попить воды из фляжки. Их догнала снарядная повозка, на которой немолодой усатый батька вез раненного в живот солдата. Польского хорунжего положили на солому рядом с ним. Пожелали доброго пути.

Хорунжий то терял сознание, то снова приходил в себя. Временами ему казалось, что едет уже не один десяток километров. И так неудобно было лежать на дне повозки. Потом вдруг стало просторнее. Ездовой объяснил, что раненный в живот солдат скончался и его пришлось оставить у дороги, чтобы не мешал живому.

Потом был госпиталь и два врача — женщины, которые говорили о трех пулях: одна вошла ниже левой ключицы, пробила легкое и вышла рядом с позвоночником; другая вышла справа под мышкой, разбила кость; третья пробила сверху шлемофон и отлетела рикошетом от крепкой головы. И еще они говорили, что началась гангрена и правую руку надо ампутировать.

— Что ты, Анна Сергеевна!—стал возражать Владек. — Разве для того ты меня спасла под Гомелем в июне сорок первого, для того вывезла из окружения через линию фронта, чтобы теперь резать меня?

Обе женщины исчезли, а к хорунжему подошел тучный майор и сказал:

— Здесь Анны Сергеевны нет. Держись, хлопче, я без наркоза буду делать, чтобы знать, в каком месте ты еще боль чувствуешь.

Изъятие пуль и ампутация руки прошли без наркоза. Хорунжий не потерял сознания. В награду за это он получил полную кружку водки. Выпил и сразу же провалился в темноту. Уснул.

«Наковальня» подставлена

В 4.30 были получены первые донесения из роты Чичковского о ходе атаки в направлении Радомки. Танкам удалось даже ворваться на северную окраину Ходкува. Здесь они раздавили два грузовика и уничтожили орудие. Однако сильный огонь противотанковых пушек из-за речки вынудил их снова отойти в лес. Пехота же отступила и сидит в подвалах и погребах, прикрываемая от контратак немецких танков нашими машинами. Противник отошел к южной окраине поляны.

Сведения из леса Остшень были хуже: после выхода на заданный рубеж на первом этапе атака захлебнулась. Большое количество противотанковых мин затрудняет продвижение вперед.

На помощь был послан взвод саперов 2-го полка под командованием подпоручника Висьневского, выпускника военного инженерного училища в Модлине, участника сентябрьской кампании. Когда началось сражение, саперы ходили недовольные тем, что они только землянки для командования сооружают, а настоящего дела для них нет. Теперь лица у них прояснились.