СТУК ТОПОРА ПО ВИШНЕВОМУ САДУ

–Черт!.. Что за зомбияшик!– недовольно воскликнул он, вскакивая.– Надоели эти мастера телепропаганды!

Под словами «мастера телепропаганды» наш герой подразумевал теледикторов или ведущих разных телеканалов, которые настойчиво пытаются внушить обывателям, что якобы все везде у нас хорошо, оболванивая обывателей. Золотицкий раздраженно стал переключать каналы, ища что- то интересное, однако, кроме новостей с комментариями мастеров телепропаганды и скороспелых фильмов, мыльных опер, пошлых юмористических программ, ничего не нашел. Сев в кресло напротив телевизора, он протяжно вздохнул:

–Ой, стук топора по вишневому саду слышится еще ближе… Правильно писали ранее в «Новой газете», что телевизор, точнее, зомбиящик применяет против обывателей оружие массового поражения! Всякие политические шоу нагнетают только страх, выключают механизмы рационального мышления. Ложь, ненависть… Не нравятся мне соловьиные трели и кисельные берега!.. Тьфу, ура – холуи!.. А что наши деятели культуры? Какая-то спецоперация в культуре… Витринные люди страны, наши культурные звезды (не хочу называть фамилии, которых почти каждый день показывают по телевизору, словно выставляя их на витрине) поносят тех, кто не одобрям-с, кто не желает постоянно орать «ура!!». Какой-то патриотический ренессанс!.. Музыкальные патриоты создают патриотическую музыкальную Ассоциацию, говоря, что якобы у нас мало духоподъемных песен. Чего стоит одна песенка «Из России – матушки вдаль глядят сарматушки»! Тьфу!..

Выключив телевизор, Золотицкий решил узнать, как дела в его театре. Он позвонил своему заместителю, режиссеру Пузикову.

Пузиков Антон, лет тридцати пяти, рослый шатен с короткой стрижкой, работал в театре уже лет пять. Он стремился работать без всяких конфликтов с администрацией, пытался угождать всем, кому надо в данный момент угодить. И постоянно уговаривал Золотицкого помягче разговаривать с чиновниками. Золотицкого крайне раздражало поведение Пузикова, его конформизм. Золотицкий даже несколько раз ругался со своим замом, ворча:

–Мне не нужен на работе конформист, соглашатель! Мне нужен честный и бескомпромиссный гражданин, который любит свою страну и свой театр! Мне не нужна говорящая биодекорация режима!

На что Пузиков смущенно отвечал, что не желает ни с кем ругаться и портить

отношения.

–15-

Набрав номер телефона кабинета Пузикова, Золотицкий услышал бодрый ответ, что

все хорошо.

Золотицкий усомнился:

–Так ли все хорошо? Спектакли идут?

–Все хорошо, Никита Сергеевич!

Золотицкий минуту помолчал, потом поинтересовался:

–Этот противный Аристархов звонил?

–Он не звонил. Он вчера пришел в театр. Все хорошо.

Золотицкий присвистнул от удивления:

–Да ну? И что хотел?

–Ну, спрашивал тоже, как дела… Заходил в ваш кабинет.

Золотицкий занервничал:

–И что он искал в моем кабинете?

–Ой, не знаю… Все хорошо!

–Компьютер же забрали. И когда его отдадут?

Пузиков снова повторил:

–Ой, не знаю…

–И сколько мне сидеть под домашним арестом? Тоже не знаешь? И снова повторишь: все хорошо? Как в песенке «Все хорошо прекрасная маркиза»?

На том конце провода Золотицкий услышал лишь вздох. Минуту помолчали.

Золотицкий спросил с интересом:

–Может, мне позвонить этому противному Аристархову?

Пузиков пробормотал:

–Ой, не знаю…

–Интересно, что ты знаешь? Что все хорошо?

Пузиков помолчал минуту, потом осторожно произнес:

–Знаете, Никита Сергеевич, лучше не ссориться с этим Аристарховым.

–Я с ним не ссорился. Только не соглашался.

Пузиков сокрушенно вздохнул:

–Напрасно, Никита Сергеевич.

Закончив разговор с Пузиковым, Золотицкий поднялся, походил в задумчивости по квартире, потом сел. Раздался телефонный звонок. Золотицкий не торопился брать телефонную трубку. Он напрягся, думая, что звонит Аристархов. Прошли три минуты, а телефон продолжал звонить. Не выдержав, он поднял трубку, говоря еле слышно:

–Да, слушаю.

–Хорошо слушаете, Никита Сергеевич?– услышал в трубке бас Аристархова.

–Хорошо.

–Как настроение, Никита Сергеевич?

Золотицкий пожал плечами:

–Интересные у вас вопросы… Лучше скажите, когда я буду выпушен на свободу.

–Значит, раскаиваетесь?

Золотицкий твердо произнес:

–Я ни в чем не раскаиваюсь! Я не совершал никаких преступлений! Жил и буду жить по правде!

–Вот оно как?

–Да, по правде!.. Маслову освободили?

–Пока нет.

Золотицкий повысил голос:

–Но она ни в чем не виновата!

–Только не кричите на меня.

–Я волнуюсь, я…

–16-

Аристархов перебил:

–Раньше надо было волноваться! И не спорить со мной!

–Выходит, вы мстите мне?

Аристархов сухо ответил:

–Бросьте нести всякую чушь! Скоро вас обоих освободят. И надеюсь, впредь вы будете более благоразумным!

–Скоро? Это когда?

Однако вместо ответа Золотицкий услышал в трубке частные гудки.

Золотицкий помрачнел:

–Черт! Стук топора по вишневому саду слышен очень хорошо!

В комнату вбежала испуганная Анфиса.

–Ты чего кричишь?– беспокойно спросила она.

–Кричу… Стук топора…

Анфиса сразу перебила мужа, нахмурившись:

–Заладил одно и то же… Лучше бы помягче говорил с Аристарховым.

–Помягче? Надо жить по правде…

Золотицкий подошел к Анфисе, обнял ее, потом мечтательно произнес: