Стук

– Может быть, тогда пока.

Мануэль был уже готов снова закрыть за собой дверь, когда Юлия предложила:

– Останься со мной.

Странно, но Мануэль вдруг обрадовался этому предложению. Как будто он боялся остаться в одиночестве.

– Не надо мне было принимать рогипнол, – сказал он, приподнимая одеяло и ложась рядом с Юлией, – но зато я сейчас снова отключусь.

– Засыпай, милый, – сказала Юлия и погладила Мануэля по голове.

Чуть позже он задремал. Юлия вышла в туалет, и, когда она вернулась, она почувствовала радость оттого, что она может нырнуть в постель к своему мужу.

В четверть седьмого ее мобильник долго играл назойливую оркестровую мелодию, пока она не встала и не выключила его.

Рядом с ней постель была уже пуста.

Мануэль сидел на краю ванны и брился электрической бритвой.

– Уже проснулся? – спросила Юлия.

– Хорошо бы, если бы проснулся – разбудили. Кто-то снова постучал.

– Я ничего не слышала.

– Тогда тебе повезло.

Мануэль мрачно выставил вперед челюсть и стал обрабатывать свой подбородок.

– Я тебе сочувствую, – улыбнулась Юлия, – сейчас будет готов кофе.

Утренний кофе после дурной ночи – спасительный напиток после завершения изнурительных блужданий в незнакомой местности. Юлия – посланница Красного Креста, бодрящая, позитивная, участливая.

– Пожалуй, Мерседес все-таки права, – сказала она.

Мерседес была уборщицей из Боливии, которая ей уже рассказывала в ужасе, что она видела из кухни, как по коридору шла незнакомая женщина, и в другой раз, когда она в подвале вынимала белье из стиральной машины, эта женщина стояла за дверью, кивнула ей, затем повернулась и исчезла.

Мануэль покачал головой:

– Я не верю в призраков, в отличие от Мерседес.

– Но, возможно, призраки верят в тебя, – усмехнулась Юлия.

– Какие еще призраки?

– Призраки стука, они же существуют.

– Разве что для Мерседес, – сказал Мануэль, – у нее ими забита голова.

– Может быть, она и привлекла их.

Мануэль засмеялся.

– Этого еще не хватало.

Уборщица Мерседес стала его раздражать, когда он узнал, что Юлия помогает ей разбираться с ее проблемами. У этой боливийки всегда были проблемы. Муж избивал ее, ей пришлось искать убежище в Лиге защиты женщин, наконец она обратилась к адвокату. После развода муж начал ее преследовать и настраивать против нее их общих детей.

Хотя Мерседес убирала еще в трех других домах, денег ей не хватало, и она вынуждена была получать социальную помощь. Ее сын не ходил в школу и был устроен в предварительный класс, и всегда именно Юлия приходила несчастной на помощь, чтобы заполнить формуляры или установить контакты, – Юлия же говорила по-испански, и это доставляло ей удовольствие. Если возникала медицинская проблема, обращались за советом к Мануэлю, но Мерседес было недостаточно получить от него адрес, он должен был сам звонить коллегам и договариваться о приеме, и эти медицинские проблемы возникали у боливийки постоянно, у нее были затруднения с дыханием, ничего страшного, считал Мануэль, и в то же время ничего странного, если у нее случаются видения: она же принадлежала к одной из тех культур, в которых духи как равноправные живут рядом с людьми. И вот теперь Мерседес притащила с собой этих духов-призраков, словно тропическую болезнь, и таким образом заразила и его.

Мануэль уже рассчитал для Юлии, что к четырем часам, когда Мерседес помогает по хозяйству, надо прибавлять еще час, когда они помогают Мерседес решать ее проблемы. Но тем не менее боливийка уже практически стала членом их семьи, Юлия любила ее, Мерседес называла ее «сеньора Юлия», и к нему она при встрече обращалась уважительно – «доктор», а когда она его благодарила, более чем почтительно, то «докторсито», то есть «докторчик», что звучало уже на грани фамильярности, но было для Мерседес знаком того, что она Мануэлю чрезвычайно благодарна.

– Если следующей ночью снова послышится стук, – пошутил Мануэль, – спроси у Мерседес, не знает ли она заклинателя, изгоняющего духов.

– Веди машину осторожно, – предостерегла мужа Юлия.

– Хорошо, – сказал Мануэль, – но только ради нашей любви.

Когда он ушел, Юлия вспомнила, что еще ночью намеревалась спросить мужа, но так и не успела, отчего это ему пришло в голову перечитывать ее старые письма. Она отложила это желание на вечер и занялась подготовкой к двум предстоящим ей урокам итальянского.

Утро Мануэля прошло быстро, его почасовой график был заполнен, две консультации несколько затянулись, только в половине первого он пошел на обед. Обедал он в столовой частной клиники, которая находилась улицей выше. Мануэль взял тарелку салата, выпил двойной эспрессо, чтобы избавиться от последних следов тумана в голове, оставшегося от рогипнола, и затем снова поспешил в свой кабинет. Возможно, письмо, которое он искал, находится не дома в Эрленбахе, а здесь. Это еще и самое надежное место.

Но Мануэль письмо не нашел. Когда он снова задвинул нижний ящик своего письменного стола, раздался стук.

– Войдите! – крикнул Мануэль, но дверь не открылась.