Стукач

– Я познакомлю тебя с человеком, – наконец ответил он Соленому. – Сегодня же поедешь к нему и покажешь камни. Он даст тебе самые профессиональные рекомендации и по достоинству оценит каждый из этих бриллиантов.

– Спасибо, брат! – искренне вырвалось из груди Соленого.

– Но ты уши там особо не развешивай. Осмотрись по сторонам. Я хочу, чтобы ты хорошенько ознакомился с квартирой. И постарайся произвести на моего знакомого самое хорошее впечатление. Уразумел?

…Вечером того же дня Краманский-Горлов важно расхаживал по идеально отполированному паркету в своем кабинете и читал Киму и Соленому лекцию на тему «Бриллианты, их свойства и применение».

– Крупные камни, друзья мои, очень редки! – вещал Лев Исаакович, рассматривая на свет бриллиант размером с голубиное яйцо, принесенный Соленым. – Находка их всегда вызывает огромнейший интерес у специалистов. Такие камни почти всегда становятся достоянием истории. И дело не только в уникальных размерах. Еще Гарри Смит заметил: «Их стоимость такова, что они имеют гораздо большее значение, чем просто украшения. Это сгустки великого могущества и потенциальный источник благ и бедствий…»

От этих слов у Соленого перехватило дыхание. Ким оставался по-восточному невозмутимым: на его каменном лице не читалось совершенно никаких эмоций. А Краманский-Горлов продолжал:

– В копях Голконды, например – это в Южной Индии, – был найден алмаз, которому дали название «Кох-и-Нур». Весил он восемьсот карат. Его история известна с тех пор, как он попал в руки династии Великих Моголов в 1304 году. И оставался в Дели у императора династии до 1739 года. В тот год персидский шах Надир завоевал северо-западную часть Индии и увез алмаз в Персию. Во время смуты 1747 года персидское государство распалось, и алмаз присвоил афганец Ахмад Абдали. Он же создал свое государство со столицей Кандахар. Мы произносим – Кандагар. А уже его наследник – Тимур – перевел столицу в Кабул и забрал камень с собой… Да! – вдруг опомнился Краманский-Горлов. – Вы же не за этим ко мне пришли. Что сказать вам об этом экспонате?..

Тут и Соленый пришел в себя, вспомнив наказ Бизона присмотреться к жилищу коллекционера. Цепким взглядом он «сфотографировал» обстановку и расположение смежных с кабинетом комнат, оценил окна с крепкими решетками и сигнализацией. При выходе из квартиры рассчитывал пополнить свои наблюдения. Супругу Льва Исааковича Данил не видел и поначалу решил, что тот проживает здесь один. Для чего Бизону понадобилось давать ему такое задание, оставалось пока загадкой.

– Вообще на десятки тысяч камней редко приходится алмаз массой свыше двадцати карат. Этот, скорее всего, принадлежит к якутским месторождениям. Я бы даже сказал, что обнаружен он мог быть где-то в середине шестидесятых годов. Явно – мелкозернистый. С небольшими вкраплениями графита… – Лёв Исаакович заметил, как потускнел взгляд Соленого. – Но вам ведь не это от меня надо! – спохватился он. – Сказать вам, сколько может стоить этот образец… Сложная задача. «Черный» рынок значительно отличается от государственного. Вы ведь не собираетесь нести сей сокровищный материал в госказну? – Тут коллекционер усмехнулся. – А из-под полы – простите мне такое выражение – вам за него заплатят не более полутора миллионов…

– Рублей?! – ошалел от такой неимоверной суммы Соленый.

– Долларов, друзья мои, – как ни в чем не бывало ответил Краманский-Горлов и вернул камень Данилу.

Тут уж и корейца проняло. Он быстро взглянул на камень, кольнул взглядом Соленого. И – не удержался – глубоко и порывисто задышал, отерев со лба моментально проступивший пот.

– Вы владеете экземпляром, скромно говоря, уникальным…

Вернувшись к Бизону, Соленый рассказал ему о результатах визита. Серегин внимательно выслушал его, задал еще несколько вопросов, а затем сказал, обращаясь к Солонову и Киму одновременно:

– Я так понимаю, что теперь вы оба в этом деле?

Те согласно кивнули.

– Сами вы камень не продадите. Порюхаетесь – «вышки» не миновать. Это и ежу понятно. Я помогу вам. Но сначала и вы окажете мне небольшую услугу…

* * *

Иннокентий Всеволодович Монахов сидел в каминном зале на тарховской даче Бизона, нехотя внимая рассказу Игоря Ивановича. И все никак не мог взять в толк, к чему старик завел этот разговор. Заходил он издалека, и это было понятно. Но вот куда именно его несло и что за всем этим последует?

– Трудные времена настали, – говорил Бизон. – Мы вон вынуждены мента в долю брать. А потому что все сплошь и рядом так делают! – вдруг зло выкрикнул он, но тут же сбавил обороты. – И никуда не денешься. Кормушка одна, а голодных ртов много. Того и гляди сам без куска хлеба останешься. Согласен ты со мной?

Монахов наконец-то врубился, куда клонит Бизон, а потому согласно кивнул.

– Завтра утром выдвигаемся на перешеек, – продолжил Бизон, – пора ставить точку в этом деле. А то загостились больно наши друзья, – с недоброй ухмылкой проговорил Бизон. Конечно, он имел в виду корейца и Соленого.