Ступень 5. Бегство в Эдем

— Разумеется, должен. Любая коррекция памяти искина всегда вызывает рассинхронизацию обрабатываемых искином потоков, так называемые "хвосты". Замаскировать их можно, но полностью убрать практически невозможно — просто для фиксации вмешательства в память искина уровень проверки должен быть достаточно высоким. Линнея наверняка знает свой предмет на "отлично", поэтому может воспользоваться лазейкой в уставе академии — она может подать заявление на признание результатов экзаменов недействительными и потребовать созыва независимой экзаменационной комиссии. Подобный пункт прописан в уставе практически каждой имперской академии, нужно только порыться в документах и подать на имя ректора правильно оформленную заявку.

— Так просто?

— На самом деле это вовсе не просто, и учебные заведения крайне редко прибегают к подобным мерам. По крайней мере, мне известно всего два или три случая созыва независимых комиссий. Причина банальна — независимая комиссия, установив факт некорректной оценки знаний студента, обычно выдаёт учебному заведению предписание на переаттестацию преподавателей, а преподавателя, допустившего выставление некорректной оценки, чаще всего увольняют без права преподавания в течение достаточно длительного периода. Как правило, одного цикла.

— Но если последствия для академии настолько серьёзны, почему студенты не пользуются подобной лазейкой?

— А подумать, молодой человек? Всё дело в том, что для того, чтобы решиться на подобный шаг, студент должен знать предмет настолько хорошо, чтобы не побояться выйти против десятка пристрастных экзаменаторов, которые будут стараться вывернуть его наизнанку. То есть прорваться на халяву не получится — комиссии можно сдать предмет, зная его как минимум на "отлично". Но, если ты знаешь предмет на отлично, зачем тебе комиссия? Преподаватель и так поставит тебе правильную оценку. А, имея удовлетворительные или даже хорошие знания, независимой комиссии сдать экзамен нереально — оторванные от своих непосредственных занятий, преподаватели будут задавать экзаменуемому самые каверзные вопросы, которые, тем не менее, он обязан знать. И тут как раз отличная память и глубокие знания твоей девушки сыграют основную роль. Линнее, чтобы исправить свою удовлетворительную оценку, достаточно подать на имя ректора заявление с требованием созыва независимой экзаменационной комиссии, указав в качестве причины пристрастность преподавателя и её обоснованные подозрения в том, что результаты экзамена были сфальсифицированы путём вмешательства в память искина методом искусственной коррекции данных.

— Последствия подобного заявления для Линнеи?

— Восстановление заслуженной оценки за экзамен и натянутые отношения с преподавателями. Вероятность подобного исхода более девяноста девяти процентов.

— А почему натянутые отношения? И почему вероятность не стопроцентная?

— По чьей вине в академию нагрянет независимая комиссия и по чьей вине будет проведена переаттестация всех поголовно преподавателей, тайной являться не будет. Я даже не уверен, что все преподаватели пройдут переаттестацию — в каждом учебном заведении имеется некоторый процент так называемого "балласта", которому не то что студентов учить, а даже уборку помещений доверить нельзя. Но и те, кто пройдёт профпроверку, явно не воспылают благодарностью к тому, кто её организовал. А, значит, не упустят ни одной легальной возможности напакостить. Линнею будут ожидать самые сложные задания, самые большие рефераты, самые каверзные вопросы, самые… Дальше список можете продолжить сами. А что по поводу стопроцентной вероятности — вы, молодой человек, ещё молоды, и на своей шкуре не ощутили, что в любом деле всегда есть небольшая доля неожиданности. Знания Линнеи могут оказаться не такими фундаментальными, как мы просчитали, комиссия будет подкуплена, ректор окажется лицом заинтересованным… Причин много. И пусть их вероятность ничтожна, но они есть. Теперь вы получили ответы на свои вопросы?

— Да, спасибо…

— Тогда можете идти — и у вас, и у меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на пустые разговоры. И, надеюсь, что эта встреча для нас — последняя…

* * *

Линнею мне удалось отловить перед ужином. Пристроившись у окошка раздачи сразу же за девушкой, я набрал на поднос еды и проследовал к тому же столику, что и она, молча сгрузил тарелки на стол и молча стал есть, поглядывая на девушку. Линнея ела аккуратно, словно истинная аристократка на приёме у императора, а не курсантка, ужинающая в студенческой столовой. Небольшие кусочки пищи она отрезала ножом, накалывала на вилку и изящным движением отправляла в рот. Все её движения выглядели настолько естественными, что я залюбовался их красотой и идеальной отточенностью. Дождавшись, когда девушка поест и, собрав посуду, отнесёт поднос к раздаче и невозмутимо пойдёт на выход, я проделал то же самое, догнав её на выходе из столовой, сказав:

— Линнея, нам надо поговорить!

Не обернувшись, девушка продолжила движение, бросив через плечо:

— Кому надо?