Ступень 5. Бегство в Эдем

Уменьшение тяги не прошло бесследно — мерцающие на самом краю экрана тревожным красным цветом четыре яркие точки постепенно начали смещаться к центру. Пираты нас догоняли. Я запустил программу расчёта времени нашей встречи и, дождавшись результатов, удручённо вздохнул — оторваться не удалось. Мы не успеем достичь соседней магистрали — корабли пиратов догонят наш звездолёт значительно раньше. Пока наверняка имеющиеся у пиратов системы постановки помех не заблокировали наши гиперпространственные передатчики, необходимо было подготовить и отправить руководству клана и в имперскую транспортную инспекцию соответствующие отчёты, чем я тут же и занялся, не отвлекаясь более на зрелище постепенно сближающихся на экране маркеров.

Но вот отчёты и в клан, и в имперские службы были сгенерированы и отправлены, и я вновь неподвижно замер в своём кресле, наблюдая за приближающимися к моему звездолёту маркерами преследователей. Нуны медленно тянулись одна за другой, складываясь в ри, а мы пока ещё были живы. Впрочем, всё хорошее рано или поздно заканчивается, и догнавшие нас пираты включили устройства активного подавления, сделавшие невозможными отправку сообщений, после чего пошли на абордаж. Они даже не связывались со мной, предлагая условия сдачи в плен — брать пленных пираты не собирались. Что ж, и я не собирался сдаваться без боя и рассчитывал уничтожить как можно больше облепивших мой корабль десантных челноков, до отказа набитых отбросами общества. Дождавшись, пока высадившийся на обшивку моего звездолёта десант вскроет герметичный внешний корпус и, снеся пару переборок, попадёт во внутренние отсеки корабля, я отдал корабельному искину команду на подрыв гиперпространственных двигателей. Четвёрку преследовавших меня звездолётов взрыв, скорее всего, не затронет — те явно когда-то числились в составе имперского военно-космического флота и наверняка имели не только мощную лобовую броню, но и не менее мощные силовые экраны, которые не в состоянии повредить обычный термоядерный взрыв. Пошли последние данги моей жизни и жизни моего экипажа, который я даже не предупредил о том, что только что подписал ему смертный приговор. Впрочем, иного выхода у меня и не было — обстоятельства оказались сильнее меня, оставалось лишь выйти из сложившейся ситуации с честью. Честь, как учил меня мой инструктор, дороже жизни. И лишь одну, но простительную слабость я позволил себе перед смертью — сильно, до боли в руках, сжал заветный медальон и мысленно извинился перед девушкой, на всю жизнь оставшейся моей несбыточной мечтой, за то, что я больше никогда её не увижу. Больше всего на свете я хотел бы в эти мгновения оказаться рядом с ней… И эта мысль оказалась последней в моей так неожиданно оборвавшейся жизни — перед глазами, выжигая сетчатку, возникла яркая вспышка, а голову пронзила дикая, всепожирающая боль…

* * *

Ярко-зелёная трава, густым ковром покрывшая берег мелкой речушки, скорее даже большого ручья… Жаркое, ярко-белое светило почти в зените, бледно-голубое с прозеленью небо в лёгких кучевых облаках… Высокие деревья с раскидистыми кронами, вплотную подступившими к покатому берегу, яркие разноцветные бабочки, порхающие над пробивающимися из травы цветами… Густой, терпкий, тяжёлый, насыщенный свежестью и ароматом деревьев и цветущей травы медвяный воздух, от которого кружится голова…

Местная атмосфера значительно плотнее той, к которой я привык, да и сила тяжести пусть ненамного, но превышает гравитацию моей родной планеты, что создаёт лёгкий дискомфорт, к которому, я знаю, со временем можно привыкнуть. Где я? Что со мной? Я не только не знаю, где я, но и не помню, как сюда попал. Последнее моё воспоминание в этой жизни — обжигающая вспышка перед глазами и осознание близкой смерти от взрыва термоядерного реактора звездолёта. Собрав в кучу разбежавшиеся мысли, я предположил, что увиденному имеется всего три варианта объяснения. Вариант первый — я умер и нахожусь в раю. Если так, то и волноваться уже не о чем — у меня впереди вечность, поэтому рассмотрение этого варианта отложим на потом, да и не верил я в существование рая. Вариант второй — у меня поехала крыша, или, как по-научному выражаются медицинские работники, налицо глубокое психическое расстройство. Говоря простым языком, я брежу. Второй вариант не лучше первого, так как самостоятельно из бредового состояния никто ещё не выходил, не стоит даже пробовать. Лучше, как советуют врачи, расслабиться и наслаждаться видениями. Но бездействие не по мне, поэтому приму за основу вариант номер три — меня каким-то образом переместило с гибнущего звездолёта на поверхность незнакомой планеты. Пощупал свои руки, потрогал траву и землю, из которой она растёт — всё настолько реально, что я, пожалуй, склонюсь к третьему варианту.