Ступень Четвертая. Часть вторая

Я снял стазис, быстро его вернул и уставился на Тимофея в ожидании вердикта.

— Есть душа, — ответил он.

— Так это прекрасно, — расцвел Постников. — Оставляем в таком виде — и пусть валяется до скончания веков.

— А если Новиков — не Накрех? — возразил я. — Руну мы не нашли. Если он с ним только как-то связан?

— Маловероятно. Ты же видел его артефакты?

— Он мог их не сам делать. Нет, придется оживлять и допрашивать. Эмиль, Тимофей, готовьтесь к реанимационным мероприятиям.

— Было бы на кого тратить энергию, — проворчал Постников. — Накопители приготовьте на всякий случай.

Эмиль и Тимофей замерли по обеим сторонам стола, готовые действовать сразу, как сниму стазис. Я сосчитал вслух до трех, как мы договаривались и развеял заклинание, после чего работа закипела. Тело Новикова пару раз выгнулось, но не потому, что он пытался сдохнуть, а потому, что избавлялся от ненужного железа, повредившего жизненно важные органы. Эмиль с Тимофеем перебрасывались короткими репликами и работали на удивление слаженно, даже крови почти не было — всю ее удалось задержать и вернуть в кровеносные сосуды. На выходе получился почти такой же Новиков, какой приходил на свидание с Глазьевым, разве что голый. И эта сволочь сладко посапывала на операционном столе, чему-то улыбаясь.

— Будите, — скомандовал я.

Тимофей вывел Новикова из целительского сна, и тот приоткрыл глаза, увидел меня, опять закрыл и помотал головой, как будто сомневаясь, что то, что он сейчас видит — не сон. Потом опять открыл, осмотрелся и хмуро спросил:

— С каких это пор Елисеевы занимаются похищением людей?

Что-то в интонациях бывшего пациента мне не понравилось, но я даже не успел понять, что как он продолжил:

— Вы думаете, что это сойдет вам с рук? Даже если отец опять вам что-то заплатит за меня, то я лично нажалуюсь Ефремову. Потому что в этот раз я был на нейтральной территории, а не на вашей. И вы меня трогать не имели права.

— Твою ж мать, — выдохнул Постников. — Это же Глазьев.

Глава 28

Глазьев вопил и грозил нам всеми карами ровно до того времени, как ему кто-то догадался подсунуть зеркало. Он сначала отмахнулся, потом глянул, потом глянул второй раз и заорал как истеричная девица, к которой ночью залез бомж и пытается устроиться под ее одеялом. Он не пытался бежать или швыряться магией, он пялился в зеркало и орал на одной и той же ноте. Не знаю, кому из целителей пришло в голову набросить на него целительский сон, но я был благодарен за это потому, что еще немного — и мои перепонки бы напрочь вынесло. А с ними — и остатки благоразумия. Потому что Глазьева-Новикова с каждым воплем хотелось прибить все сильней и сильней.

— Твою мать… — В наступившей тишине голос Постникова показался оглушающим. — Что делать-то будем?

— Это вообще как? — кашлянул Эмиль.

— Хотел бы я сам понять как.

Впервые в моей практике мага передо мной встала проблема в магии, к которой я даже не знал, как подступиться. Но я был главой клана и на меня смотрели три человека, которые ждали мое решение и которым надо было хоть что-то говорить.

— По всей видимости, при использовании руны Накреха происходит не вытеснение души, а обмен, — родил я умную сентенцию.

— Руну мы не нашли, — напомнил Постников.

Я посмотрел на дрыхнущего Новикова-Глазьева и отправил на него заклинание по выявлению тайных знаков. Руна обнаружилась под мышкой. Даже под заклинанием она выглядела выцветшей, а значит, она сработала, перенеся душу. К сожалению, в деле розыска Накреха она была бесполезна, разве что указывала, что мы взяли того, кого нужно. Что именно Накрех одно время сидел в этом теле, но сейчас здесь его нет, как нет и в Глазьеве. И все это было для меня как-то слишком. День выдался чересчур насыщенным и мозги были близки к тому, чтобы вскипеть.

— Так, руна на месте. Осталось понять, куда делся сам Накрех, — деловито сказал Постников приведя своими словами меня в чувство. — Если в Глазьеве его не обнаружилось.

— Я мог ошибиться, — подал голос Тимофей. — Но он выглядел именно так, как те, у кого не было души.

— Возможно, он умеет маскироваться? — предположил Постников.

Я вздохнул и набрал Ефремова.

— Дмитрий Максимович, Глазьева нужно срочно вернуть, он может быть опасен.

— О как, — хмыкнул он. — И почему я не удивлен твоему звонку? На каплю меда приходится бочка дегтя.

— Вы хотели сказать «на бочку меда», — поправил я.

— Что хотел, то и сказал, — буркнул он. — Что вообще происходит, объяснишь?

— Если император даст разрешение. Я ему сейчас буду звонить. Но мне кажется, пришла пора привлекать Императорскую гвардию. Не все же мне за вас вашу работу делать. Глазьева немедленно вернуть, и он должен быть в блокираторах.

Не знаю прошло ли давление через немагический способ связи, но Ефремов спорить не стал, сказал:

— Сейчас займусь. Но старший Глазьев вонять будет…

После Ефремова я, как и сказал, позвонил императору, обрисовал размер задницы, в которой мы очутились. Он недолго подумал и сказал:

— Я приеду вместе с Ефремовым. И специалиста по возвращению душ тоже поищу. Но последнего не обещаю.