Ступени

   Пока Самуэль разговаривал с кузнецом, Вильгельмина с детским любопытством и непосредственностью оглядывалась по сторонам, смотрела на людей, товары, ей все было интересно, особенно здесь, среди скопления народа, так резко отличающегося от нее самой и брата по своим манерам, одежде… Очевидно она росла под строгим присмотром, получая воспитание определенных правил, иначе не испытывала бы такого интереса к кипучей жизни своеобразного палаточного городка, где повсюду шла бойкая торговля.

   Улучив момент, когда Самуэль занялся придирчивым осмотром очередной железки (видно оружие не интересовало девочку в той мере как брата), Вильгельмина рискнула ослушаться его строгого указания: быть рядом и не отходить ни на шаг.

   Она пошла вдоль торговых рядов, удивляясь и немного смущаясь тому, как люди расступаются перед ней, почтительно кланяясь. Она не совсем понимала, почему незнакомые взрослые проявляют к ней столько внимания? Одно дело в замке, где все друг друга знают, и подчиняются установленным правилам, но здесь… Куда ни посмотри – незнакомые лица, откуда же им известно, кто я?

   Впрочем, Вильгельмина не долго задавалась этим вопросом. Ее внимание внезапно привлекла пожилая женщина (почему-то девочка даже в мыслях не смогла назвать ее «старухой»), очень бедно одетая, да и можно ли назвать одеждой прикрывавшие ее тело лохмотья? Несколько секунд Вильгельмина смотрела на нее, с удивлением и жалостью поражаясь худобе иссохших, дрожащих рук, протянутых в немой мольбе о подаянии, затем внимание девочки переключилось на толпу , которая текла мимо, словно не замечая мольбы в глазах, позе, дрожащей руке…

   Ей стало так жаль старушку, что даже засосало под ложечкой, а в груди прокрался холодок, словно это она сама стояла голодная, бессильная, одряхлевшая, тщетно надеясь на человеческое участие…

   Мысли девочки на миг наполнил гнев – почему люди равнодушно проходят мимо?!.. а потом, уже не обращая внимания на окружающее, она бегом бросилась назад к лавке оружейника, где Самуэль продолжал что-то обстоятельно обсуждать с кузнецом.

   Ей казалось, что если немедленно не помочь старушке, та просто упадет, лишившись сил от голода… хотя откуда ей, дочери правителя могли быть известны такие понятия как голод, усталость, изнеможение и отчаяние? Наверное, здесь сработала детская интуиция, чувство сострадания обогатило фантазию, заставляя сердце сжиматься и трепетать в груди.

   Оказавшись подле Самуэля, она бесцеремонно дернула брата за рукав, привлекая внимание.

   – Дай мне монету!

   Самуэль в первый момент даже не понял о чем идет речь, столь кратко и категорично было требование сестры, он никогда не видел ее такой, возбужденной, возмущенной и требовательной.

   Он удивленно посмотрел на Вильгельмину, но, ничего не спрашивая, достал свой кошелек, где по бархату золотой нитью был вышит замысловатый вензель, и молча достал оттуда большую монету.

   – Держи. Что там тебе приглянулось?

   Куда там… Вильгельмина, едва почувствовав в своей ладошке вес монеты, бросилась прочь, мгновенно затерявшись средь толпы.

   – Договоримся позже. – Самуэль, испытывая естественное беспокойство за сестру, двинулся в том направлении, куда побежала девочка.

   Вильгельмина тем временем уже была неподалеку от старушки.

   Она еще не разбиралась в деньгах и не имела никакого понятия, сколько дал ей брат, но вес монеты в ладони придавал уверенности, она чувствовала – этого должно хватить, чтобы помочь бедной женщине.

   Слова были излишни, она просто подошла к старушке и вложила монету в ее дрожащую ладонь.

   В следующую секунду их взгляды встретились.

   Взгляд старушки внезапно оказался таким глубоким, ясным, полным кристальной чистоты мысли, что ее дряхлый образ как-то истончился, будто тело принадлежало вовсе не ей, а другому человеку. В этих глазах жила непонятная, непостижимая для пятилетней девочки мудрость, и в то же время они источали доброту и тепло.

   – Вильгельмина. – Ее голос так же мало сочетался с обликом, как и взгляд. Девочка вздрогнула, удивившись, – откуда старушке знать ее имя, но та, продолжила, уже торопливо, опасаясь, что не успеет высказаться до конца: средь толпы показалась рослая фигура Самуэля, обеспокоенного исчезновением сестры. – Вильгельмина, слушай внимательно, постарайся запомнить и сделать все, как я тебе велю. – Она вновь метнула взгляд вдоль торговых рядов. – Меня зовут Милинда. Я очень долго искала тебя. Ты сможешь завтра рано утром, придти сюда, на это же место?

   Вильгельмина растерялась. Она никогда не выходила из замка одна, тем более в ту пору, когда все еще спят, но от слов Милинды веяло такой таинственностью, что снова сжалось сердце, но теперь уже от предчувствия какой-то тайны, приключения…

   Они вновь встретились взглядами и девочка, отпуская руку старушки, ответила:

   – Я приду. Обещаю.

   Сзади раздались торопливые шаги.

   На этот раз Самуэль был разгневан, хотя и старался скрыть свое возмущение. Едва взглянув на старушку, он тут же цепко схватил Вильгельмину за руку и, отведя в сторону начал отчитывать:

   – Разве я не говорил тебе, что нельзя общаться с чернью?