Ступени на эшафот

Матвей лёг на лёд, вытянул руку, пытаясь ухватиться за край одежды тонущего человека. А тот снова под воду ушёл. Счёт на секунды идёт. Матвей вскочил, сбросил шинель, стянул сапоги, набрал воздуха в лёгкие, нырнул. Открыл глаза. По зимнему времени вода относительно прозрачная, сразу тёмное пятно увидел. Мощный гребок и он рядом, ухватился рукой за воротник, подтянул. Одной рукой выгребать, да ещё с грузом и против течения, пусть и слабого, тяжело. Над ним лёд, прорубь или промоина уже в стороне, в полутора-двух аршинах. Но выгреб, ухватился рукой за край льда, подтянулся, жадно хватил воздуха сам, дал возможность вдохнуть человеку. Развернул тонущего лицом к себе и вверх, дабы не захлебнулся. Ба! Да это же девка молодая. Кожа на лице нежная, длинные волосы сзади собраны в косу и закручены. Он их сначала за шапку принял. Девушка пребывала в полубессознательном состоянии, но всё же задышала, закашляла, отплёвывая воду, глаза открыла. Надо выталкивать её на лёд и выбираться самому. От холодной воды мышцы на ногах сводит, намокшая одежда тянет ко дну, пальцы рук уже настолько замёрзли, что потеряна чувствительность. Голову влево-вправо повернул — на льду никого нет. Вроде бы какое-то движение на набережной Мойки есть. Собрался с силами, крикнул:

— Помогите!

Слава богу, услышали. Какой-то мужчина спрыгнул на лёд, побежал на голос. Подбежал, оказался молодым и крепким мужчиной, по одежде — рабочий.

— Ох ты, беда какая! Да как же вас угораздило?

— Женщину тащи!

А та уже рук поднять не может. Матвей руку её в воде приподнял, парень ухватился.

— Тяни, только не рывком, а то вывихнешь, — предупредил Матвей.

— Нешто мы не понимаем?

Плавно, но мощно, буквально выдернул женщину из воды парень. Матвей одной рукой за лёд держится, другую приподнял. Женщина уже на льду, ему полегче, не держать тело на плаву. Ещё боялся, что обоих под лёд затянет течением, тогда смерть быстрая, но мучительная, от удушья. Парень и его вытащил. Матвей без сил на лёд лёг. Спаситель на мундир жандармский с отвращением посмотрел, сплюнул и удалился. Наверное — из революционеров, они жандармов сильно не любят, заклятые враги. Матвей парня даже поблагодарить не успел, но лицо его запомнил. Земля, она круглая, даст бог, свидятся, хотя велик Питер.

Отдышался, на коленях подполз к девушке. Дышала она, но дыхание тяжёлое, с каким-то бульканьем. Видно — нахлебалась воды. Подтянул её за талию Матвей, уложил на своё колено поперёк живота, её верхняя половина тела внизу оказалась. Из рта, из лёгких вода пошла, девушка закашлялась. Матвей уложил её на лёд. Девушку в больницу надо, наверняка переохлаждение, может воспаление лёгких заработать. Натянул сапоги, ноги уже от холода чувствительность потеряли. Надел шинель, застегнул ремень. За руку поднял девушку на плечо, пошёл к набережной. Да ещё пришлось вдоль берега аршин сто идти, пока спуск к воде не нашёл. Были такие ступени из гранита, чтобы на лодку или корабль посадку произвести. По ступеням, оскальзываясь, поднялся к мостовой. Промокшая одежда заледенела, странно шуршала при каждом движении, но главное — отбирала тепло. Матвея знобило. Прислонил девушку к чугунному ограждению, стал выжидать сани. Морозец градусов двадцать, высокая влажность из-за близости Балтики, ветерок. Вскоре показалась пара гнедых. Такие любят купцы средней руки. У чиновников в выезде лошадь одна, нечего пускать пыль в глаза за государев счёт. Земским врачам казна оплачивала тоже одну лошадь, её содержание и жалованье извозчика. У купцов побогаче, да у фабрикантов в выездах зачастую тройки запряжены, показать окружающим достаток.

Матвей вышел на средину проезжей части, поднял руку. Лошадь остановилась, кучер с облучка саней закричал:

— Прочь с дороги!

Шинель покрылась инеем, пропиталась влагой от одежды и разобрать, что перед тобой жандарм, невозможно. Иначе бы убоялся кричать кучер. Матвей подошёл к саням. Там хозяин, он распоряжается, а не кучер.

— Господин хороший! Девушка в полынью провалилась, срочно в больницу надо.

— Конечно, конечно, о чём разговор?

Матвей помог девушке сесть. Места в санях-розвальнях только на двоих. Сам на запятки саней, на полозья встал.

— Но, — закричал кучер.

Все команды лошадям отдавались на немного видоизменённом татарском, повелось ещё с времён татаро-монгольского нашествия. До той поры воинство русское было в основном пешим. Конно ехали воеводы да небольшие боярские рати. Русские потом во многом переняли и тактику монгольскую и воинство на коней посадили. Кони мобильность дают, стремительность и мощь атаки. И сейчас, когда пушки появились, на морях броненосные корабли, в почёте в русской армии казаки, драгуны, кирасиры, гусары.

Сытые лошади несли быстро. Хорошо подкованные лошади не оскальзывались в поворотах. За санями клубилась снежная пыль. Кучер кричал:

— Дорогу! Зашибу!