Ступени посвящения

«Перед тобою, по этим ступеням и под этими арками, пролегает тропа, ведущая к оку правосудия и стопам Амона Ра. Иди, и если ты чист сердцем — так же чист, как одежды, которые ты носишь, — и если твои побуждения бескорыстны, то ты не оступишься по пути и твоя сущность наполнится светом. Но помни, что Тифон со своим адским воинством притаился в каждой тени и неудача принесёт тебе смерть».

Арадамас повернулся и вновь сложил руки на груди в виде креста. Медленно вошёл он под тёмную арку, и тени великого Неведомого сомкнулись над тем, кто посвятил свою жизнь поискам Вечного. Жрец следил за ним, пока он не скрылся из виду среди массивных колонн за той пядью безмолвия, что отделяет живых от мёртвых. Затем, медленно опустившись на колени перед гигантской статуей Ра и подняв глаза к теням, что в долгой ночи скрывали лик бога Солнца, он воззвал к нему с молитвой, чтобы юноша смог выйти из тьмы храмовых колонн к свету, которого искал.

Казалось, на мгновение лик огромной статуи озарился сиянием и странная тишина наполнила древний храм. Верховный жрец ощутил это, ибо, поднявшись, он вновь зажёг свою лампаду и неспешно направился прочь. Его мерцающий огонёк светил всё слабее и слабее и наконец скрылся из виду среди храмовых колонн, изваянных в виде цветков папируса. Осталось лишь угасающее пламя алтаря, отбрасывающее странные мерцающие блики на огромную каменную гробницу и двенадцать судей египетских умерших.

Тем временем Арадамас, со всё ещё скрещёнными на груди руками, медленно шёл вперёд, то поднимаясь, то опускаясь, пока последний луч от горящего на алтаре огня не затерялся во мраке далеко позади. Долгими годами очищения готовил он себя к этому великому испытанию, и теперь, очистившийся телом и успокоившийся духом, он держал путь между колоннами, высящимися вокруг. Казалось, слабое золотистое сияние исходило от него, освещая колонны, мимо которых он проходил. Он казался призрачной фигурой, шествующей сквозь рощу древних деревьев.

Внезапно колонны расступились, образуя новые сводчатые покои, тускло освещённые красноватой дымкой. Кружащиеся струйки этого алого света обвили продолжающего свой путь Арадамаса. Сначала они казались стремительно летящими облачками, но постепенно обрели форму и превратились в странные туманные фигуры в струящихся одеждах, которые парили в воздухе, протягивая к нему длинные колыхающиеся руки, чтобы остановить его продвижение вперёд. Призраки, сотканные из красноватого тумана, обвивались вокруг него, нашёптывая нежные слова, а в высоких залах раздавалась таинственная музыка, подобная звукам бури и крикам ночных птиц. И всё же Арадамас шагал вперёд, спокойно и уверенно, и его тонкое, одухотворённое лицо, обрамлённое локонами цвета воронова крыла, странно выделялось среди извивающихся фигур, окруживших его и пытающихся совратить с пути. Не обращая внимания на странные фигуры, манящие из-под призрачных арок, и на мольбы нежных голосов, он упорно шёл своим путём с единственной мыслью: «Да будет свет!»

Призрачная музыка звучала всё громче и громче, пока не переросла в устрашающий рёв. Даже стены содрогнулись, а пляшущие фигуры всколыхнулись, словно мерцающие тени от пламени свечи, и, всё ещё моля и маня, исчезли среди колонн храма.

Когда стены храма зашатались, Арадамас остановился; затем вновь пошёл вперёд медленными шагами, ища какой-нибудь луч света, но всегда находя лишь ещё более чёрную тьму. Внезапно перед ним вырос ещё один дверной проем, по сторонам которого стояли два обелиска[86] из резного мрамора — чёрный и белый. Из проёма шёл неяркий свет, приглушённый тончайшим занавесом из голубого шёлка.