Ступени, ведущие в бездну

– Черная Рука! – сказал он. – Ах, Пеллинор, Пеллинор, предупреждал же тебя твой старый учитель – не ходи!

– Что такое Черная Рука?

– Ты что, не читал письма? – Он ткнул пальцем в рисунок. – Ах, мерзавцы! Им нельзя доверять. Я ведь предупреждал.

– Зачем какому-то итальянцу доставлять письмо ирландской банды?

– Не ирландской, а сицилийской – он в руках каморры, подлеца Франческо Компетелло. Это опасный человек, я ему говорил.

– Не понимаю, мейстер Абрам. Зачем доктору Уорт-ропу…?

– Затем, что дело наше темное и грязное, сродни политике: никогда не знаешь, с кем ляжешь и как выспишься. У него была идея привлечь заклятых врагов ирландцев к поискам Т. Церрехоненсиса.

– В обмен на что?

Его глаза над крючковатым носом превратились в маленькие щелочки.

– В каком смысле?

– В том смысле, что преступники обычно не помогают людям просто так, по доброте душевной, мейстер Абрам, – сказал я тихо. – Значит, доктор Уортроп был готов предложить им что-то за участие.

Он взмахнул пухлой рукой. В другой он держал незажженную сигару.

– Он сказал, что Компетелло у него в долгу за какую-то услугу, которую Уортроп оказал ему годы назад в Неаполе, когда из Италии изгоняли каморру. Подробностей я не знаю, но он всегда поддерживал отношения с разными сомнительными типами.

Я кивнул, думая о мистере Фолке и ему подобных, которые в любое время дня и ночи возникали на пороге дома 425 по Харрингтон-лейн и оставляли пакеты и посылки. Отбросы общества, не пользующиеся ничьим доверием, всеми презираемые, – его духовные братья, в каком-то смысле, – они не задавали вопросов и не разводили болтовни.

– Он тогда помог Компетелло и другим падроне скрыться из Неаполя, – продолжал фон Хельрунг. – «У него передо мной долг чести», – говорил он мне. Ба! Надеюсь, теперь-то он понял, с кем имеет дело.

Он зажег спичку, но так и не поднес ее к сигаре. Огонь уже плясал в опасной близости от его пальцев, когда он уронил спичку в пепельницу.

– Будем платить? – спросил я.

Он метнул на меня колючий взгляд. Мой вопрос ему не понравился.

– О чем ты? Разумеется, будем!

– Но какие у нас гарантии, что Компетелло выполнит свою часть сделки?

Фон Хельрунг громко фыркнул: «Майн гот, какая детская наивность!»

– Черная Рука – почтенная, освященная временем организация, Уилл. Как она будет вести дела, если получатель перестанет верить слову отправителя? Нет, придется заплатить. Я все сделаю сам – в том числе надеру моему бывшему ученику уши за глупость! Он вляпался: каморра теперь знает про его трофей и наверняка уже задействует все имеющиеся в ее распоряжении ресурсы, чтобы разыскать его!

Он поднялся, засовывая сигару в нагрудный карман халата с инициалами «АФХ».

– Я люблю его, как сына, Уилл, но твой учитель иногда сводит меня с ума своей загадочностью: он одновременно упрям и расчетлив, удивительно хитер и туп без меры.

Он позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого. Я сказал:

– Доставку денег по адресу я возьму на себя, мейстер Абрам.

– Нет, нет. Ты еще слишком молод, чтобы…

– А вы слишком стары.

Он напрягся; его кустистые брови сошлись на переносице; грудь раздулась, раздвинув полы халата и открыв взгляду обильную поросль седых волос.

– Письмо было адресовано мне, – быстро добавил я. – А клерк в отеле, насколько мы можем судить, их человек.

Он кивнул, видимо, признавая мою правоту.

– Возвращайся днем; я приготовлю деньги. Но погоди; скажи, как у тебя все прошло вечером? Извини, что сразу не спросил – слишком много всяких мыслей в этой старой голове! Все хорошо, надеюсь?

– Отходы пришлось измельчить, чтобы вошли в контейнер, но в остальном все в порядке. – Я усмехнулся. – Да, ассистент сэра Хайрама оступился и едва не упал в реку – счастье, что мистер Фолк оказался поблизости и успел его подхватить.

Фон Хельрунг кивал, следя за мной по-птичьи яркими глазами.

– Ты знаешь, что он родственник королевской семьи? Четвероюродный кузен королевы, кажется.

– Кто? Мистер Фолк или мистер Исааксон?

– Ну, у тебя и шуточки. Ха! Ладно, иди, а к трем возвращайся. Никому не говори! В особенности мистеру Фолку. Думаю, этот тип за лишний доллар и стаканчик виски мать родную продаст с потрохами.

– О, нет, тут вы ошибаетесь, мейстер Абрам. Мистер Фолк солидный человек, стоит своего веса в слюне Т. Церрехоненсиса.

– Не говори так! – воскликнул он и почему-то перекрестился.

Глава четвертая

Я вернулся в отель, намереваясь поспать часок-другой – видит бог, я в этом нуждался, – однако внезапное похищение моего учителя занимало все мои мысли настолько, что я лишь подремал несколько минут, осаждаемый беспокойными видениями. Наконец я встал и позвонил Лили.

– Есть три вещи, которые, разбив однажды, уже не починишь, – сказал я, когда она подошла к телефону. – Фарфор, стекло и что еще?

– Ты поднял меня в шесть утра, чтобы загадать загадку?

– Репутация, – сказал я, повышая голос, чтобы перекричать неизбежные помехи связи. – Вчера вечером у меня состоялся весьма любопытный разговор с четвероюродным братом королевы.

– С кем?

– С Сэмюэлем.

– С каким Сэмюэлем?

– С посредственностью!