Ступени великой лестницы (сборник)

— Если они вернули нам карабины, — заметил Макс Губер, — то не означает ли это, что им известно назначение огнестрельного оружия?

— Не могу сказать, ответил Джон Корт, — но что они знают наверняка, так это то, что нельзя присваивать не принадлежащее тебе, и это свидетельствует в пользу их нравственности.

Тем не менее вопрос Макса Губера оставался весьма существенным.

— Колло!.. Колло!..

Внятно произнесенное слово прозвучало несколько раз, и, выговаривая его, молодой вагди поднимал руку ко лбу, затем прижимал ее к груди, как бы давая понять: "Колло — это я".

Джон Корт предположил, что это имя их нового слуги, и повторил его трижды, прикасаясь к плечу юноши. Тот, явно удовлетворенный возникшим взаимопониманием, радостно рассмеялся.

Этот веселый смех добавил новую пищу для антропологических рассуждений. Действительно, никто не обладает способностью смеяться, кроме человека. Если у наиболее разумных животных — собаки, например, — и замечают иногда признаки улыбки, то лишь в глазах и, может быть, в уголках губ.

Кроме того, эти вагди не проявляли инстинкта, свойственного почти всем четвероногим, — обнюхивать пищу, перед тем как притронуться к еде, или же съедать сперва то, что больше всего нравится.

Вот в каких условиях предстояло жить обоим друзьям, проводнику и Лланге. Хибарка их не была тюрьмой: они могли выходить из нее в любое время, когда им захочется. Но вздумай они покинуть Нгалу, как, несомненно, им воспрепятствуют если только им не даст на то свое высочайшее соизволение Его Величество Мсело-Тала-Тала.

Итак, они оказались перед необходимостью — может быть, ненадолго принять условия пребывания среди странного лесного мира, в воздушной деревне.

Эти вагди казались, впрочем, довольно мягкими и спокойными по натуре, мало склонными к ссорам и — особенно отметим это обстоятельство — менее любопытными и менее интересующимися присутствием иностранцев, чем если бы на их месте были бы самые отсталые и невежественные дикари Африки и Австралии.

Лицезрение двух белых и двух конголезских туземцев не удивляло их в той мере, в какой оно поразило бы африканского туземца. Они оставались равнодушными и вовсе не проявляли никакой назойливости. Ни малейшего симптома снобизма или самодовольства, а ведь что касается акробатики — карабкаться по деревьям, перепрыгивать с ветки на ветку, сбегать по лестнице Нгалы — тут им не было равных, они могли бы сравниться с Биллом Хайденом, Джо Бибом, Футитом, которые удерживали в ту пору рекорды цирковой гимнастики.

Демонстрируя свои физические данные, вагди показывали свидетельства и необычайной остроты зрения. Во время охоты они с одного удара сбивали птиц маленькими стрелами. Не менее точными были их попадания, когда они преследовали в соседних зарослях оленей, ланей, антилоп, а также буйволов и носорогов. Макс Губер наблюдал это, сопровождая охотников, — скорее для того, чтобы полюбоваться их профессиональным мастерством, нежели с целью составить им компанию.

Бежать! Да, бежать! Только об этом пленники думали беспрерывно. Но бегство возможно лишь по единственной лестнице, на верхней ступеньке которой стоят на часах два воина. Обмануть их бдительность очень трудно.

Неоднократно Макс Губер испытывал острое желание настрелять птиц, которыми изобиловали окрестные места, — цесарок, фазанов, удодов и других. Ими с удовольствием лакомились вагди. Но его с компаньонами ежедневно и щедро снабжали дичью, особенно мясом различных антилоп орикса, ньялы, прыгуна, водяного козла, столь многочисленных в лесу Убанги. Их слуга Колло заботился, чтобы всего у них было вдосталь. И свежую воду для хозяйственных нужд приносил каждый день, и о сухих дровах для очага не забывал. А потом, использовать карабины как охотничье оружие означало обнаружить их мощь, что было нежелательно. Лучше сохранять тайну, и применить их при случае для нападения или защиты.

Снабжая своих гостей мясом, вагди и сами потребляли этот продукт, или обжаренным на раскаленных углях, или сваренным в самодельных глиняных горшках. Именно так и готовил мясо Колло для своих подопечных, принимая иногда помощь Лланги. А Кхами отказывался от участия в стряпне с этим «ничтожеством» из-за своей туземной гордости.

Нужно заметить — к вящему удовольствию Макса Губера, что соли в еде хватало с избытком. И это не был хлористый натрий, который в растворенном виде содержится в морской воде, а каменная соль, широко распространенная в Африке, в Азии, в Америке, чьи отложения покрывали почву в окрестностях Нгалы.

Это единственный минерал, который входит в пищевой рацион, и только инстинкт мог подсказать диким вагди, какую пользу принесет им белый порошок. Животные так не соображают. Вот еще одна черточка, приближающая вагди к человеку.[54]